Лучшие стихи, проза, плейкасты и поздравления
для всех авторов и ценителей творчества
для всех авторов и ценителей творчества
Меню
Юрий Воронов
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Юрий Воронов
В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Юрия Воронова написанные на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи Юрия Воронова
Юрий Петрович Воронов (1929 - 1993 гг.) - советский поэт, журналист, общественный деятель. Член ВКП(б) с 1951 года. Сборники стихов: «Блокада» (1968), «Память» (1971), «Долгое эхо» (1979), «Улица Росси» (1979), «Весы» (1986), «Белые ночи» (1987), «Стихотворения» (1989). Большую известность приобрело стихотворение Ленинградские деревья о ленинградских деревьях, которые жители блокадного города не спиливали, даже если им нечем было растопить печку. 3
Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени (1984), «Знак Почета», «Знамя труда» 1-й степени (ГДР), медалями, в т. ч. «За оборону Ленинграда» (1943). Заслуженный работник культуры РСФСР. Премия им. В. Воровского (1963), Государственная премия РСФСР (1986).
Опять война,
Опять блокада, -
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
Опять блокада, -
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
Сначала - тонкий свист над головою.
Потом удар. Потом тебя качнёт.
Потом земля под домом и тобою
Встревоженно ворочаться начнёт.
Потом удар. Потом тебя качнёт.
Потом земля под домом и тобою
Встревоженно ворочаться начнёт.
Из-под рухнувших перекрытий -
Исковерканный шкаф, как гроб...
Кто-то крикнул: - Врача зовите!.. -
Кто-то крестит с надеждой лоб.
Исковерканный шкаф, как гроб...
Кто-то крикнул: - Врача зовите!.. -
Кто-то крестит с надеждой лоб.
Вновь озноб ледяной волной,
Будто ток, пробежит по телу,
Если кто-то передо мной
На снегу поскользнётся белом.
Будто ток, пробежит по телу,
Если кто-то передо мной
На снегу поскользнётся белом.
Я забыть никогда не смогу
Скрип саней на декабрьском снегу.
То пронзительный, медленный скрип:
Он как стон, как рыданье, как всхлип.
Скрип саней на декабрьском снегу.
То пронзительный, медленный скрип:
Он как стон, как рыданье, как всхлип.
Пусть другие судачат:
Без удачи - беда.
Я не верю удаче
Без большого труда.
Без удачи - беда.
Я не верю удаче
Без большого труда.
За воем сирен —
Самолёты в ночи.
За взрывом —
Завалы из щебня и лома,
Самолёты в ночи.
За взрывом —
Завалы из щебня и лома,
Я к ним подойду. Одеялом укрою,
О чём-то скажу, но они не услышат.
Спрошу - не ответят... А в комнате - трое.
Нас в комнате трое, но двое не дышат.
О чём-то скажу, но они не услышат.
Спрошу - не ответят... А в комнате - трое.
Нас в комнате трое, но двое не дышат.
Мы позабыли о тепле,
Перед глазами
Хлеб маячит.
Но люди
Перед глазами
Хлеб маячит.
Но люди
Когда живое всё от взрывов глохло,
А он не поднимал ни глаз, ни рук,
Мы знали: человеку очень плохо.
Ведь безразличье хуже, чем испуг.
А он не поднимал ни глаз, ни рук,
Мы знали: человеку очень плохо.
Ведь безразличье хуже, чем испуг.
Опять фанера хлопнула в окне
И старый дом от взрыва закачался.
Ребёнок улыбается во сне.
А мать ему поёт о тишине,
И старый дом от взрыва закачался.
Ребёнок улыбается во сне.
А мать ему поёт о тишине,
За лязгом и скрежетом - взрывы и свист.
Всё небо распорото боем.
И жёлтые звёзды срываются вниз:
Им выдержать трудно такое.
Всё небо распорото боем.
И жёлтые звёзды срываются вниз:
Им выдержать трудно такое.
Врач опять ко мне держит путь:
Так бывает, когда ты плох...
Я сегодня боюсь уснуть,
Чтобы смерть не взяла врасплох.
Так бывает, когда ты плох...
Я сегодня боюсь уснуть,
Чтобы смерть не взяла врасплох.
Они лежали на снегу
Недалеко от города.
Они везли сюда муку.
И умерли от голода...
Недалеко от города.
Они везли сюда муку.
И умерли от голода...
Палата спит. А он с самим собою
Вполшёпота о чём-то говорит.
Он знает, что во сне кричит от боли,
И, чтобы не мешать другим, не спит.
Вполшёпота о чём-то говорит.
Он знает, что во сне кричит от боли,
И, чтобы не мешать другим, не спит.
С каждым шагом тяжелеют ноги.
Но про отдых лучше позабудь:
Может, мёртвый на краю дороги
Сел вначале тоже отдохнуть.
Но про отдых лучше позабудь:
Может, мёртвый на краю дороги
Сел вначале тоже отдохнуть.
Ни хлеба, ни топлива нет.
Улыбки на лицах знакомых
Нелепы, как вспыхнувший свет
В окне затемнённого дома.
Улыбки на лицах знакомых
Нелепы, как вспыхнувший свет
В окне затемнённого дома.
Наш город в снег до пояса закопан.
И если с крыш на город посмотреть,
То улицы похожи на окопы,
В которых побывать успела смерть.
И если с крыш на город посмотреть,
То улицы похожи на окопы,
В которых побывать успела смерть.
Мы никогда так много не молчали,
Не думали так много никогда,
Как той зимой потерь, тревог, печали,
Где новый день, как новая беда...
Не думали так много никогда,
Как той зимой потерь, тревог, печали,
Где новый день, как новая беда...
Какая длинная зима,
Как время медленно крадётся!..
В ночи ни люди, ни дома
Не знают, кто из них проснётся.
Как время медленно крадётся!..
В ночи ни люди, ни дома
Не знают, кто из них проснётся.
Наш хлебный суточный паёк
Ладонь и ту не закрывает.
И человек, который слёг,
Теперь - всё чаще - умирает.
Ладонь и ту не закрывает.
И человек, который слёг,
Теперь - всё чаще - умирает.
Иной сугроб страшней трясины,
Встал на пути - и прерван путь.
Что делать, я один не в силах
Через него перешагнуть.
Встал на пути - и прерван путь.
Что делать, я один не в силах
Через него перешагнуть.
Вокзал Московский пуст,
Уныло, как в пещере.
Под валенками хруст:
Надуло снег сквозь щели.
Уныло, как в пещере.
Под валенками хруст:
Надуло снег сквозь щели.
Тяжело, потому что нами
Занялись и мороз и вьюга.
Потому что земля как камень.
Потому что хороним друга.
Занялись и мороз и вьюга.
Потому что земля как камень.
Потому что хороним друга.
Мы, чтоб согреться, книги жжём.
Но жжём их, будто сводим счёты:
Те, что не жалко, - целиком,
У этих - только переплёты.
Но жжём их, будто сводим счёты:
Те, что не жалко, - целиком,
У этих - только переплёты.
По Невскому пленных ведут.
На сотню - четыре конвойных.
Они никуда не уйдут,
И наши солдаты спокойны.
На сотню - четыре конвойных.
Они никуда не уйдут,
И наши солдаты спокойны.
Неверно, что сейчас от той зимы
Остались лишь могильные холмы.
Она жива, пока живые мы.
И тридцать лет, и сорок лет пройдёт,
Остались лишь могильные холмы.
Она жива, пока живые мы.
И тридцать лет, и сорок лет пройдёт,
В густом и холодном тумане -
Проспекты, каналы, сады.
Пурга леденит и арканит.
Позёмка заносит следы.
Проспекты, каналы, сады.
Пурга леденит и арканит.
Позёмка заносит следы.
Девчонка руки протянула
И головой - на край стола...
Сначала думали - уснула,
А оказалось - умерла.
И головой - на край стола...
Сначала думали - уснула,
А оказалось - умерла.
В блокадных днях мы так и не узнали:
Меж юностью и детством где черта?..
Нам в сорок третьем выдали медали
И только в сорок пятом - паспорта.
Меж юностью и детством где черта?..
Нам в сорок третьем выдали медали
И только в сорок пятом - паспорта.
По Ленинграду смерть метёт,
Она теперь везде, как ветер.
Мы не встречаем Новый год -
Он в Ленинграде незаметен.
Она теперь везде, как ветер.
Мы не встречаем Новый год -
Он в Ленинграде незаметен.
Я смерть свою ни зрением, ни слухом
До времени почувствовать не вправе.
Но если ты - костлявая старуха,
Ещё не ясно, кто из нас костлявей.
До времени почувствовать не вправе.
Но если ты - костлявая старуха,
Ещё не ясно, кто из нас костлявей.
Рушится ночью небо,
Голод и стынь с рассвета...
Если бы я здесь не был,
Я б не поверил в это.
Голод и стынь с рассвета...
Если бы я здесь не был,
Я б не поверил в это.
О. Ф. Берггольц
Что тяжелее тех минут,
Когда под вьюгой одичалой
Они на кладбище везут
Что тяжелее тех минут,
Когда под вьюгой одичалой
Они на кладбище везут
За залпом залп гремит салют.
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пёстрыми цветут.
А ленинградцы тихо плачут.
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пёстрыми цветут.
А ленинградцы тихо плачут.
Им долго жить — зелёным великанам,
Когда пройдёт блокадная пора.
На их стволах — осколочные раны,
Но не найти рубцов от топора.
Когда пройдёт блокадная пора.
На их стволах — осколочные раны,
Но не найти рубцов от топора.
Забвенье или память? - спросишь ты.
И я тебе отвечу, жизнь, без спора:
Конечно, память! В ней мои мосты
В грядущий день. Она - моя опора.
И я тебе отвечу, жизнь, без спора:
Конечно, память! В ней мои мосты
В грядущий день. Она - моя опора.
Мне кажется: когда гремит салют,
Погибшие блокадники встают.
Они к Неве по улицам идут,
Как все живые. Только не поют.
Погибшие блокадники встают.
Они к Неве по улицам идут,
Как все живые. Только не поют.
1
На улице Росси строй жёлтых фасадов
Подчёркнуто чёток, как фронт на парадах.
Она небольшая. И нет ленинградца,
На улице Росси строй жёлтых фасадов
Подчёркнуто чёток, как фронт на парадах.
Она небольшая. И нет ленинградца,
На рынке у булочной тихо и грустно.
Как в древности, здесь натуральная мена:
Стакан отрубей - на полбанки капусты,
На плитку дуранды - четыре полена.
Как в древности, здесь натуральная мена:
Стакан отрубей - на полбанки капусты,
На плитку дуранды - четыре полена.
Так бывает порою с нами:
Вспомнишь что-то, увидишь сны -
И глядишь на всё не глазами,
А глазницами той войны.
Вспомнишь что-то, увидишь сны -
И глядишь на всё не глазами,
А глазницами той войны.
«Весной пойду учительствовать к детям.
А поначалу думал, что каюк...»
Я слушаю, стараюсь не заметить,
Как рукава свисают, будто плети...
А поначалу думал, что каюк...»
Я слушаю, стараюсь не заметить,
Как рукава свисают, будто плети...
Опять налёт, опять сирены взвыли.
Опять зенитки начали греметь.
И ангел с петропавловского шпиля
В который раз пытается взлететь.
Опять зенитки начали греметь.
И ангел с петропавловского шпиля
В который раз пытается взлететь.
Нам сёстры, если рядом не бомбят,
По вечерам желают «доброй ночи».
Но «с добрым утром» здесь не говорят.
Оно таким бывает редко очень.
По вечерам желают «доброй ночи».
Но «с добрым утром» здесь не говорят.
Оно таким бывает редко очень.
Вместо супа - бурда из столярного клея,
Вместо чая - заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.
Вместо чая - заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.
TOP-20 лучших стихотворений Юрия Воронова:
Опять война — [Юрий Воронов]
31 декабря 1941 года — [Юрий Воронов]
Я забыть никогда не смогу — [Юрий Воронов]
В блокадных днях мы так и не узнали — [Юрий Воронов]
Память — [Юрий Воронов]
Из писем на Большую Землю — [Юрий Воронов]
Сотый день — [Юрий Воронов]
Улица России — [Юрий Воронов]
В школе — [Юрий Воронов]
Книги — [Юрий Воронов]
Младшему брату — [Юрий Воронов]
Картошка — [Юрий Воронов]
Рушится ночью небо — [Юрий Воронов]
Так бывает порою с нами — [Юрий Воронов]
Облака — [Юрий Воронов]
Февраль — [Юрий Воронов]
В тяжёлой палате — [Юрий Воронов]
Трое — [Юрий Воронов]
27 января 1944 года — [Юрий Воронов]
Мы никогда так много не молчали — [Юрий Воронов]
31 декабря 1941 года — [Юрий Воронов]
Я забыть никогда не смогу — [Юрий Воронов]
В блокадных днях мы так и не узнали — [Юрий Воронов]
Память — [Юрий Воронов]
Из писем на Большую Землю — [Юрий Воронов]
Сотый день — [Юрий Воронов]
Улица России — [Юрий Воронов]
В школе — [Юрий Воронов]
Книги — [Юрий Воронов]
Младшему брату — [Юрий Воронов]
Картошка — [Юрий Воронов]
Рушится ночью небо — [Юрий Воронов]
Так бывает порою с нами — [Юрий Воронов]
Облака — [Юрий Воронов]
Февраль — [Юрий Воронов]
В тяжёлой палате — [Юрий Воронов]
Трое — [Юрий Воронов]
27 января 1944 года — [Юрий Воронов]
Мы никогда так много не молчали — [Юрий Воронов]