Меню
Стихи о реках
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Стихи о реках
В этом разделе представлены лучшие стихи о реках написанные русскими поэтами (классиками) на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи о реках
Светло, как днем, и тень за нами бродит
В нагих кустах. На серебре травы
Луна с небес таинственно обводит
Сияние вкруг темной головы.
В нагих кустах. На серебре травы
Луна с небес таинственно обводит
Сияние вкруг темной головы.
В полях, далеко от усадьбы,
Зимует просяной омет.
Там табунятся волчьи свадьбы,
Там клочья шерсти и помет.
Зимует просяной омет.
Там табунятся волчьи свадьбы,
Там клочья шерсти и помет.
Брат, в запыленных сапогах,
Швырнул ко мне на подоконник
Цветок, растущий на парах,
Цветок засухи - желтый донник.
Швырнул ко мне на подоконник
Цветок, растущий на парах,
Цветок засухи - желтый донник.
Ту звезду, что качалася в темной воде
Под кривою ракитой в заглохшем саду,-
Огонек, до рассвета мерцавшей в пруде,-
Я теперь в небесах никогда не найду.
Под кривою ракитой в заглохшем саду,-
Огонек, до рассвета мерцавшей в пруде,-
Я теперь в небесах никогда не найду.
(Первое напечатанное стихотворение)
В стороне от дороги, под дубом,
Под лучами палящими спит
В зипунишке, заштопанном грубо,
В стороне от дороги, под дубом,
Под лучами палящими спит
В зипунишке, заштопанном грубо,
Поэт печальный и суровый,
Бедняк, задавленный нуждой,
Напрасно нищеты оковы
Порвать стремишься ты душой!
Бедняк, задавленный нуждой,
Напрасно нищеты оковы
Порвать стремишься ты душой!
Бледнеет ночь... Туманов пелена
В лощинах и лугах становится белее,
Звучнее лес, безжизненней луна
И серебро росы на стеклах холоднее.
В лощинах и лугах становится белее,
Звучнее лес, безжизненней луна
И серебро росы на стеклах холоднее.
Аленушка в лесу жила,
Аленушка смугла была,
Глаза у ней горячие,
Блескучие, стоячие.
Аленушка смугла была,
Глаза у ней горячие,
Блескучие, стоячие.
Осенний день в лиловой крупной зыби
Блистал, как медь. Эол и Посейдон
Вели в снастях певучий долгий стон,
И наш корабль нырял подобно рыбе.
Блистал, как медь. Эол и Посейдон
Вели в снастях певучий долгий стон,
И наш корабль нырял подобно рыбе.
Полночный звон степной пустыни,
Покой небес, тепло земли,
И горький мед сухой полыни,
И бледность звездная вдали.
Покой небес, тепло земли,
И горький мед сухой полыни,
И бледность звездная вдали.
Пустыня, грусть в степных просторах.
Синеют тучи. Скоро снег.
Леса на дальних косогорах,
Как желто-красный лисий мех.
Синеют тучи. Скоро снег.
Леса на дальних косогорах,
Как желто-красный лисий мех.
На севере есть розовые мхи,
Есть серебристо-шелковые дюны...
Но темных сосен звонкие верхи
Поют, поют над морем, точно струны.
Есть серебристо-шелковые дюны...
Но темных сосен звонкие верхи
Поют, поют над морем, точно струны.
Туча растаяла. Влажным теплом
Веет весенняя ночь над селом;
Ветер приносит с полей аромат,
Слабо алеет за степью закат.
Веет весенняя ночь над селом;
Ветер приносит с полей аромат,
Слабо алеет за степью закат.
Поэзия темна, в словах невыразима:
Как взволновал меня вот этот дикий скат.
Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,
Пастушеский костер и горький запах дыма!
Как взволновал меня вот этот дикий скат.
Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,
Пастушеский костер и горький запах дыма!
За степью, в приволжских песках,
Широкое, алое солнце тонуло.
Ребенок уснул у тебя на руках,
Ты вышла из душной кибитки, взглянула
Широкое, алое солнце тонуло.
Ребенок уснул у тебя на руках,
Ты вышла из душной кибитки, взглянула
То не красный голубь метнулся
Темной ночью над черной горою —
В черной туче метнулась зарница,
Осветила плетни и хаты,
Темной ночью над черной горою —
В черной туче метнулась зарница,
Осветила плетни и хаты,
Когда на темный город сходит
В глухую ночь глубокий сон,
Когда метель, кружась, заводит
На колокольнях перезвон,—
В глухую ночь глубокий сон,
Когда метель, кружась, заводит
На колокольнях перезвон,—
Солнце полночное, тени лиловые
В желтых ухабах тяжелых зыбей.
Солнце не греет — на лица суровые
Падает светом холодных лучей.
В желтых ухабах тяжелых зыбей.
Солнце не греет — на лица суровые
Падает светом холодных лучей.
В лесу, в горе, родник, живой и звонкий,
Над родником старинный голубец
С лубочной почерневшею иконкой,
А в роднике березовый корец.
Над родником старинный голубец
С лубочной почерневшею иконкой,
А в роднике березовый корец.
Темнеет зимний день, спокойствие и мрак
Нисходят на душу — и все, что отражалось,
Что было в зеркале, померкло, потерялось...
Вот так и смерть, да, может быть, вот так.
Нисходят на душу — и все, что отражалось,
Что было в зеркале, померкло, потерялось...
Вот так и смерть, да, может быть, вот так.
Все лес и лес. А день темнеет;
Низы синеют, и трава
Седой росой в лугах белеет...
Проснулась серая сова.
Низы синеют, и трава
Седой росой в лугах белеет...
Проснулась серая сова.
Рассеянные огненные зерна
Произрастают в мире без конца.
При виде звезд душа на миг покорна:
Непостижим и вечен труд творца.
Произрастают в мире без конца.
При виде звезд душа на миг покорна:
Непостижим и вечен труд творца.
На задворках, за ригами
Богатых мужиков,
Стоит оно, родимое,
Одиннадцать веков.
Богатых мужиков,
Стоит оно, родимое,
Одиннадцать веков.
Зачем пленяет старая могила
Блаженными мечтами о былом?
Зачем зеленым клонится челом
Та ива, что могилу осенила,
Блаженными мечтами о былом?
Зачем зеленым клонится челом
Та ива, что могилу осенила,
Девичья
Свежий ветер дует в сумерках
На скалистый островок.
Закачалась чайка серая
Свежий ветер дует в сумерках
На скалистый островок.
Закачалась чайка серая
Монастыри в предгориях глухих,
Наследие разбойников морских,
Обители забытые, пустые,-
Моя душа жила когда-то в них:
Наследие разбойников морских,
Обители забытые, пустые,-
Моя душа жила когда-то в них:
Беру твою руку и долго смотрю на нее,
Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь...
Вот в этой руке - все твое бытие,
Я всю тебя чувствую - душу и тело.
Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь...
Вот в этой руке - все твое бытие,
Я всю тебя чувствую - душу и тело.
Высоко полный месяц стоит
В небесах над туманной землей,
Бледным светом луга серебрит,
Напоенные белою мглой.
В небесах над туманной землей,
Бледным светом луга серебрит,
Напоенные белою мглой.
Шире грудь распахнулась для принятия
Чувств весенних - минутных гостей!
Ты раскрой мне, природа, объятия,
Чтоб я слился с красою твоей!
Чувств весенних - минутных гостей!
Ты раскрой мне, природа, объятия,
Чтоб я слился с красою твоей!
Нет, мертвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье,
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье,
Льет без конца. В лесу туман.
Качают елки головою:
"Ах, Боже мой!" - Лес точно пьян,
Пресыщен влагой дождевою.
Качают елки головою:
"Ах, Боже мой!" - Лес точно пьян,
Пресыщен влагой дождевою.
Гранитный крест меж сосен, на песчаном
Крутом кургане. Дальше — золотой
Горячий блеск: там море, там в стеклянном
Просторе вод — мир дивный и пустой...
Крутом кургане. Дальше — золотой
Горячий блеск: там море, там в стеклянном
Просторе вод — мир дивный и пустой...
Балагула убегает и трясет меня.
Рыжий Айзик правит парой и сосет тютюн.
Алый мак во ржи мелькает — лепестки огня.
Золотятся, льются нити телеграфных струн.
Рыжий Айзик правит парой и сосет тютюн.
Алый мак во ржи мелькает — лепестки огня.
Золотятся, льются нити телеграфных струн.
Ты чужая, но любишь,
Любишь только меня.
Ты меня не забудешь
До последнего дня.
Любишь только меня.
Ты меня не забудешь
До последнего дня.
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счасть всюду. Может быть, оно -
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
А счасть всюду. Может быть, оно -
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
Скачет пристяжная, снегом обдает...
Сонный зимний ветер надо мной поет,
В полусне волнуясь, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.
Сонный зимний ветер надо мной поет,
В полусне волнуясь, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.
Какая теплая и темная заря!
Давным-давно закат, чуть тлея, чуть горя,
Померк над сонными весенними полями,
И мягкими на все ложится ночь тенями,
Давным-давно закат, чуть тлея, чуть горя,
Померк над сонными весенними полями,
И мягкими на все ложится ночь тенями,
Молчат гробницы, мумии и кости,—
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
Месяц задумчивый, полночь глубокая...
Хутор в степи одинок...
Дремлет в молчанье равнина широкая,
Тепел ночной ветерок.
Хутор в степи одинок...
Дремлет в молчанье равнина широкая,
Тепел ночной ветерок.
В полях сухие стебли кукурузы,
Следы колес и блеклая ботва.
В холодном море — бледные медузы
И красная подводная трава.
Следы колес и блеклая ботва.
В холодном море — бледные медузы
И красная подводная трава.
Мы встретились случайно, на углу.
Я быстро шел - и вдруг как свет зарницы
Вечернюю прорезал полумглу
Сквозь черные лучистые ресницы.
Я быстро шел - и вдруг как свет зарницы
Вечернюю прорезал полумглу
Сквозь черные лучистые ресницы.
Над стремью скал — чернеющий орел.
За стремью — синь, туманное поморье.
Он как во сне к своей добыче шел
На этом поднебесном плоскогорье.
За стремью — синь, туманное поморье.
Он как во сне к своей добыче шел
На этом поднебесном плоскогорье.
Ветер осенний в лесах подымается,
Шумно по чащам идет,
Мертвые листья срывает и весело
В бешеной пляске несет.
Шумно по чащам идет,
Мертвые листья срывает и весело
В бешеной пляске несет.
«И умерла, и схоронил Иаков
Ее в пути...» И на гробнице нет
Ни имени, ни надписей, ни знаков.
Ночной порой в ней светит слабый свет,
Ее в пути...» И на гробнице нет
Ни имени, ни надписей, ни знаков.
Ночной порой в ней светит слабый свет,
Чашу с темным вином подала мне богиня...
Тихо выпив вино, я в смертельной истоме...
И сказала бесстрастно, с холодной улыбкой...
"Сладок яд мой хмельной. Это лозы с могилы...
Тихо выпив вино, я в смертельной истоме...
И сказала бесстрастно, с холодной улыбкой...
"Сладок яд мой хмельной. Это лозы с могилы...
Хрустя по серой гальке, он прошел
Покатый сад, взглянул по водоемам,
Сел на скамью... За новым белым домом
Хребет Яйлы и близок и тяжел.
Покатый сад, взглянул по водоемам,
Сел на скамью... За новым белым домом
Хребет Яйлы и близок и тяжел.
На поднебесном утесе, где бури
Свищут в слепящей лазури,-
Дикий, зловонный орлиный приют.
Пью, как студеную воду,
Свищут в слепящей лазури,-
Дикий, зловонный орлиный приют.
Пью, как студеную воду,
Тихой ночью поздний месяц вышел
Из-за черных лип.
Дверь балкона скрипнула,- я слышал
Этот легкий скрип.
Из-за черных лип.
Дверь балкона скрипнула,- я слышал
Этот легкий скрип.
Окраина земли,
Безлюдные пустынные прибрежья,
До полюса открытый океан...
Матара — форт голландцев. Рвы и стены,
Безлюдные пустынные прибрежья,
До полюса открытый океан...
Матара — форт голландцев. Рвы и стены,
Ясным утром на тихом пруде
Резво ласточки реют кругом,
Опускаются к самой воде,
Чуть касаются влаги крылом.
Резво ласточки реют кругом,
Опускаются к самой воде,
Чуть касаются влаги крылом.
На родине она зеленая....
Брэм
Канарейку из-за моря
Привезли, и вот она
Брэм
Канарейку из-за моря
Привезли, и вот она
Я помню сумрак каменных аркад,
В средине свет — и красный блеск атласа
В сквозном узоре старых царских врат,
Под золотой стеной иконостаса.
В средине свет — и красный блеск атласа
В сквозном узоре старых царских врат,
Под золотой стеной иконостаса.
Мы рядом шли, но на меня
Уже взглянуть ты не решалась,
И в ветре мартовского дня
Пустая наша речь терялась.
Уже взглянуть ты не решалась,
И в ветре мартовского дня
Пустая наша речь терялась.
Седое небо надо мной
И лес раскрытый, обнаженный.
Внизу, вдоль просеки лесной,
Чернеет грязь в листве лимонной.
И лес раскрытый, обнаженный.
Внизу, вдоль просеки лесной,
Чернеет грязь в листве лимонной.
Штиль в безгранично светлом Ак-Денизе.
Зацвел миндаль. В ауле тишина
И теплый блеск. В мечети на карнизе,
Воркуя, ходят, ходят турмана.
Зацвел миндаль. В ауле тишина
И теплый блеск. В мечети на карнизе,
Воркуя, ходят, ходят турмана.
Мир вам, в земле почившие!— За садом
Погост рабов, погост дворовых наших:
Две десятины пустоши, волнистой
От бугорков могильных. Ни креста,
Погост рабов, погост дворовых наших:
Две десятины пустоши, волнистой
От бугорков могильных. Ни креста,
Морозное дыхание метели
Еще свежо, но улеглась метель.
Белеет снега мшистая постель,
В сугробах стынут траурные ели.
Еще свежо, но улеглась метель.
Белеет снега мшистая постель,
В сугробах стынут траурные ели.
В стороне далекой от родного края
Снится мне приволье тихих деревень,
В поле при дороге белая береза,
Озими да пашни — и апрельский день.
Снится мне приволье тихих деревень,
В поле при дороге белая береза,
Озими да пашни — и апрельский день.
Льет без конца. В лесу туман.
Качают елки головою:
"Ах, Боже мой!" - Лес точно пьян,
Пресыщен влагой дождевою.
Качают елки головою:
"Ах, Боже мой!" - Лес точно пьян,
Пресыщен влагой дождевою.
С востока дует холодом, чернеет зыбь реки
Напротив солнца низкого и плещет на пески.
Проходит зелень бледная, на отмелях кусты,
А ей навстречу — желтые сосновые плоты.
Напротив солнца низкого и плещет на пески.
Проходит зелень бледная, на отмелях кусты,
А ей навстречу — желтые сосновые плоты.
Для жизни жизнь! Вон пенные буруны
У сизых каменистых берегов.
Вон красный киль давно разбитой шкуны.
Но кто жалеет мертвых рыбаков?
У сизых каменистых берегов.
Вон красный киль давно разбитой шкуны.
Но кто жалеет мертвых рыбаков?
В темнеющих полях, как в безграничном море,
Померк и потонул зари печальный свет -
И мягко мрак ночной плывет в ночном просторе
Немой заре вослед.
Померк и потонул зари печальный свет -
И мягко мрак ночной плывет в ночном просторе
Немой заре вослед.
Как печально, как скоро померкла
На закате заря! Погляди:
Уж за ближней межою по жнивью
Ничего не видать впереди.
На закате заря! Погляди:
Уж за ближней межою по жнивью
Ничего не видать впереди.
Настанет день - исчезну я,
А в этой комнате пустой
Все то же будет: стол, скамья
Да образ, древний и простой.
А в этой комнате пустой
Все то же будет: стол, скамья
Да образ, древний и простой.
Я - простая девка на баштане,
Он - рыбак, веселый человек.
Тонет белый парус на Лимане,
Много видел он морей и рек.
Он - рыбак, веселый человек.
Тонет белый парус на Лимане,
Много видел он морей и рек.
В горах, от снега побелевших,
Туманно к вечеру синевших,
Тащилась на спине осла
Вязанка сучьев почерневших,
Туманно к вечеру синевших,
Тащилась на спине осла
Вязанка сучьев почерневших,
Чашу с темным вином подала мне богиня...
Тихо выпив вино, я в смертельной истоме...
И сказала бесстрастно, с холодной улыбкой...
"Сладок яд мой хмельной. Это лозы с могилы...
Тихо выпив вино, я в смертельной истоме...
И сказала бесстрастно, с холодной улыбкой...
"Сладок яд мой хмельной. Это лозы с могилы...
Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.
Над чернотой твоих пучин
Горели дивные светила,
И тяжко зыбь твоя ходила,
Взрывая огнь беззвучных мин.
Горели дивные светила,
И тяжко зыбь твоя ходила,
Взрывая огнь беззвучных мин.
Они глумятся над тобою,
Они, о родина, корят
Тебя твоею простотою,
Убогим видом черных хат...
Они, о родина, корят
Тебя твоею простотою,
Убогим видом черных хат...
Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.
Порыжели холмы. Зноем выжжены,
И так близко обрывы хребтов,
Поднебесных скалистых хребтов.
На стене нашей глинистой хижины
И так близко обрывы хребтов,
Поднебесных скалистых хребтов.
На стене нашей глинистой хижины
В столетнем мраке черной ели
Краснела темная заря,
И светляки в кустах горели
Зеленым дымом янтаря.
Краснела темная заря,
И светляки в кустах горели
Зеленым дымом янтаря.
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной...
Срок настанет - господь сына блудного...
"Был ли счастлив ты в жизни земной?"
И лазурь, и полуденный зной...
Срок настанет - господь сына блудного...
"Был ли счастлив ты в жизни земной?"
Шумели листья, облетая,
Лес заводил осенний вой...
Каких-то серых птичек стая
Кружилась по ветру с листвой.
Лес заводил осенний вой...
Каких-то серых птичек стая
Кружилась по ветру с листвой.
Все темней и кудрявей березовый лес...
Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;
На рассвете в долинах теплом и черемухой...
Соловьи до рассвета поют.
Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;
На рассвете в долинах теплом и черемухой...
Соловьи до рассвета поют.
Счастлив я, когда ты голубые
Очи поднимаешь на меня:
Светят в них надежды молодые -
Небеса безоблачного дня.
Очи поднимаешь на меня:
Светят в них надежды молодые -
Небеса безоблачного дня.
Ай, тяжела турецкая шарманка!
Бредет худой, согнувшийся хорват
По дачам утром. В юбке обезьянка
Бежит за ним, смешно поднявши зад.
Бредет худой, согнувшийся хорват
По дачам утром. В юбке обезьянка
Бежит за ним, смешно поднявши зад.
И вот опять уж по зарям
В выси, пустынной и привольной,
Станицы птиц летат к морям,
Чернея цепью треугольной.
В выси, пустынной и привольной,
Станицы птиц летат к морям,
Чернея цепью треугольной.
Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых,
Ненастный день темнел и ночь была близка,—
Грядой далеких гор, молочно-синеватых,
На грани мертвых вод лежали облака.
Ненастный день темнел и ночь была близка,—
Грядой далеких гор, молочно-синеватых,
На грани мертвых вод лежали облака.
Снова сон, пленительный и сладкий,
Снится мне и радостью пьянит,-
Милый взор зовет меня украдкой,
Ласковой улыбкою манит.
Снится мне и радостью пьянит,-
Милый взор зовет меня украдкой,
Ласковой улыбкою манит.
Мечты любви моей весенней,
Мечты на утре дней моих
Толпились - как стада оленей
У заповедных вод речных:
Мечты на утре дней моих
Толпились - как стада оленей
У заповедных вод речных:
Ночь побледнела, и месяц садится
За реку красным серпом.
Сонный туман на лугах серебрится,
Черный камыш отсырел и дымится,
За реку красным серпом.
Сонный туман на лугах серебрится,
Черный камыш отсырел и дымится,
Край без истории... Все лес да лес, болота,
Трясины, заводи в ольхе и тростниках,
В столетних яворах... На дальних облаках —
Заката летнего краса и позолота,
Трясины, заводи в ольхе и тростниках,
В столетних яворах... На дальних облаках —
Заката летнего краса и позолота,
Жесткой, черной листвой шелестит и трепещет...
Точно в снежную даль убегает в испуге.
В белом поле стога, косогор и забытый...
Тонут в белом дыму разгулявшейся вьюги.
Точно в снежную даль убегает в испуге.
В белом поле стога, косогор и забытый...
Тонут в белом дыму разгулявшейся вьюги.
Люблю сухой, горячий блеск червонца,
Когда его уронят с корабля
И он, скользнув лучистой каплей солнца,
Прорежет волны у руля.
Когда его уронят с корабля
И он, скользнув лучистой каплей солнца,
Прорежет волны у руля.
Лиман песком от моря отделен.
Когда садится солнце за Лиманом,
Песок бывает ярко позлащен.
Он весь в рыбалках. Белым караваном
Когда садится солнце за Лиманом,
Песок бывает ярко позлащен.
Он весь в рыбалках. Белым караваном
Пустыня, грусть в степных просторах.
Синеют тучи. Скоро снег.
Леса на дальних косогорах,
Как желто-красный лисий мех.
Синеют тучи. Скоро снег.
Леса на дальних косогорах,
Как желто-красный лисий мех.
Серп луны под тучкой длинной
Льет полночный слабый свет.
Над безмолвною долиной -
Темной церкви силуэт.
Льет полночный слабый свет.
Над безмолвною долиной -
Темной церкви силуэт.
Еще утро не скоро, не скоро,
ночь из тихих лесов не ушла.
Под навесами сонного бора -
предрассветная теплая мгла.
ночь из тихих лесов не ушла.
Под навесами сонного бора -
предрассветная теплая мгла.
TOP-20 лучших стихотворений
Чужая — [Иван Бунин]
Зеркало — [Иван Бунин]
И цветы, и шмели, и трава, и колосья — [Иван Бунин]
Пилигрим — [Иван Бунин]
Зачем и о чем говорить? — [Иван Бунин]
Шумели листья, облетая — [Иван Бунин]
Я к ней вошел в полночный час. — [Иван Бунин]
Одиночество — [Иван Бунин]
Светло, как днем, и тень за нами бродит — [Иван Бунин]
Слово — [Иван Бунин]
Песня (Зацвела на воле...) — [Иван Бунин]
Я к ней вошел в полночный час — [Иван Бунин]
Осыпаются астры в садах — [Иван Бунин]
И вот опять уж по зарям — [Иван Бунин]
Аленушка — [Иван Бунин]
Зачем пленяет старая могила — [Иван Бунин]
Шире грудь распахнулась для принятия — [Иван Бунин]
Еще утро не скоро, не скоро — [Иван Бунин]
Октябрьский рассвет — [Иван Бунин]
Художник — [Иван Бунин]
Зеркало — [Иван Бунин]
И цветы, и шмели, и трава, и колосья — [Иван Бунин]
Пилигрим — [Иван Бунин]
Зачем и о чем говорить? — [Иван Бунин]
Шумели листья, облетая — [Иван Бунин]
Я к ней вошел в полночный час. — [Иван Бунин]
Одиночество — [Иван Бунин]
Светло, как днем, и тень за нами бродит — [Иван Бунин]
Слово — [Иван Бунин]
Песня (Зацвела на воле...) — [Иван Бунин]
Я к ней вошел в полночный час — [Иван Бунин]
Осыпаются астры в садах — [Иван Бунин]
И вот опять уж по зарям — [Иван Бунин]
Аленушка — [Иван Бунин]
Зачем пленяет старая могила — [Иван Бунин]
Шире грудь распахнулась для принятия — [Иван Бунин]
Еще утро не скоро, не скоро — [Иван Бунин]
Октябрьский рассвет — [Иван Бунин]
Художник — [Иван Бунин]
Мы сделали подборку, в которую вошли красивые стихи о реках. Известные русские поэты описывали реки в своих произведениях. Авторы стихотворений доносят до читателей всю силу и могущество нашей природы Как сказал в своем произведении Игорь Северянин:
“За годом год. И с каждым годом.
Все неотступней, все сильней.
Влечет к себе меня природа.
Великой родины моей…”.
Вчитываясь в рифмы писателей, мы становимся едины с природой. В нашей душе угасают все штормы, и течет чистая спокойная река.
“За годом год. И с каждым годом.
Все неотступней, все сильней.
Влечет к себе меня природа.
Великой родины моей…”.
Вчитываясь в рифмы писателей, мы становимся едины с природой. В нашей душе угасают все штормы, и течет чистая спокойная река.
