Меню
Стихи о дружбе
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Стихи о дружбе ~ Стихи
В этом разделе представлены лучшие стихи о дружбе написанные русскими поэтами (классиками) на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи о дружбе
Двух отважных расстреляли
Беспощадные враги.
Голоса их замолчали,
Отзвучали их шаги,
Беспощадные враги.
Голоса их замолчали,
Отзвучали их шаги,
Когда, печалью вдохновенный,
Певец печаль свою поет,
Скажите: отзыв умиленный
В каком он сердце не найдет?
Певец печаль свою поет,
Скажите: отзыв умиленный
В каком он сердце не найдет?
Вечерние часы перед столом.
Непоправимо белая страница.
Мимоза пахнет Ниццей и теплом.
В луче луны летит большая птица.
Непоправимо белая страница.
Мимоза пахнет Ниццей и теплом.
В луче луны летит большая птица.
Не отпускала мать Климену прочь отъ стада,
Климена животу была тогда не рада:
Пусти меня, пусти, она просила мать,
На половину дня по рощамъ погулять.
Климена животу была тогда не рада:
Пусти меня, пусти, она просила мать,
На половину дня по рощамъ погулять.
Цветет жасмин.
А пахнет жестью.
А в парках жерди из железа.
Как селезни скамейки.
А пахнет жестью.
А в парках жерди из железа.
Как селезни скамейки.
Раздумье знахаря-заклинателя
Лишь только закат над волнами
Погаснет огнем запоздалым,
Блуждаю один я меж вами,
Лишь только закат над волнами
Погаснет огнем запоздалым,
Блуждаю один я меж вами,
Пасхальной ночью
у двух проталин
Два трупа очнулись
и тихо привстали.
у двух проталин
Два трупа очнулись
и тихо привстали.
Для чего в пустыне дикой
Ты возник, мой вешний цвет?
Безнадёжностью великой
Беспощадный веет свет.
Ты возник, мой вешний цвет?
Безнадёжностью великой
Беспощадный веет свет.
Когда святого забвения
Кругом недвижная тишь, —
Ты смотришь в тихом томлении,
Речной раздвинув камыш.
Кругом недвижная тишь, —
Ты смотришь в тихом томлении,
Речной раздвинув камыш.
За облака Орел
На верх Кавказских гор поднялся;
На кедре там столетнем сел
И зримым под собой пространством любовался.
На верх Кавказских гор поднялся;
На кедре там столетнем сел
И зримым под собой пространством любовался.
Порой повеет запах странный,-
Его причины не понять,-
Давно померкший, день туманный
Переживается опять.
Его причины не понять,-
Давно померкший, день туманный
Переживается опять.
У пруда по мягкой травке
Ходит маленький Васюк.
Ходит — смотрит: здесь паук,
Там дерутся две козявки,
Ходит маленький Васюк.
Ходит — смотрит: здесь паук,
Там дерутся две козявки,
Кто вы?
Мы
разносчики новой веры,
красоте задающей железный тон.
Мы
разносчики новой веры,
красоте задающей железный тон.
Гаснет жизнь, разрушается заживо тело,
Злой недуг с каждым днем беспощадней томит
И в бессонные ночи уверенно-смело
Смерть в усталые очи мне прямо глядит.
Злой недуг с каждым днем беспощадней томит
И в бессонные ночи уверенно-смело
Смерть в усталые очи мне прямо глядит.
NB. Говорят, что поэты нередко сами себе
противоречат и переменяют свои мысли о вещах.
Сочинитель отвечает:
Ты хочешь, чтоб поэт всегда одно лишь мыслил,
противоречат и переменяют свои мысли о вещах.
Сочинитель отвечает:
Ты хочешь, чтоб поэт всегда одно лишь мыслил,
Приучив себя к мечтаньям,
Неживым очарованьям
Душу слабую отдав,
Жизнью занят я минутно,
Неживым очарованьям
Душу слабую отдав,
Жизнью занят я минутно,
О опрометчивость моя!
Как видеть сны мои решаюсь?
Так дорого платить за шалость —
заснуть?
Как видеть сны мои решаюсь?
Так дорого платить за шалость —
заснуть?
О, не склоняй победной головы
В унынии, разумный сын отчизны.
Не говори: погибли мы. Увы! —
Бесплодна грусть, напрасны укоризны.
В унынии, разумный сын отчизны.
Не говори: погибли мы. Увы! —
Бесплодна грусть, напрасны укоризны.
Что ты любовь моя —
Пора бы знать.
Приди в полночный час,
Скажи, как звать.
Пора бы знать.
Приди в полночный час,
Скажи, как звать.
1
Умри, Флоренция, Иуда,
Исчезни в сумрак вековой!
Я в час любви тебя забуду,
Умри, Флоренция, Иуда,
Исчезни в сумрак вековой!
Я в час любви тебя забуду,
Все испытала, все превозмогла —
Года тяжелых рукопашных схваток,
И выстрелы врагов из-за угла,
И длинные хвосты у продпалаток.
Года тяжелых рукопашных схваток,
И выстрелы врагов из-за угла,
И длинные хвосты у продпалаток.
В чужом красном доме,
В пустом,
Лежу на кровати в поту и истоме,
Вдвоем.
В пустом,
Лежу на кровати в поту и истоме,
Вдвоем.
В дни лета природа роскошно,
Как дева младая, цветет
И радостно денно и нощно
Ликует, пирует, поет.
Как дева младая, цветет
И радостно денно и нощно
Ликует, пирует, поет.
Царство Здравого Смысла —
Твоя страна.
Чуждо над нею нависла
Моя луна.
Твоя страна.
Чуждо над нею нависла
Моя луна.
Поднимаю бессонные взоры
И луну в небеса вывожу,
В небесах зажигаю узоры
И звездами из них ворожу,
И луну в небеса вывожу,
В небесах зажигаю узоры
И звездами из них ворожу,
«Смысл жизни — в смерти», — говорит война,
Преступника героем называя.
«Ты лжешь!» — я возмущенно отвечаю,
И звонко рукоплещет мне весна.
Преступника героем называя.
«Ты лжешь!» — я возмущенно отвечаю,
И звонко рукоплещет мне весна.
"Да что ты, долгий, возмечтал?,
Я за себя и сам, брат, стану", -
Грудцою наскоча, вскричал
Какой-то карлик великану.
Я за себя и сам, брат, стану", -
Грудцою наскоча, вскричал
Какой-то карлик великану.
Ребенок за компьютером играет,
он путь в пещерах страшных выбирает,
спешит вперед – и это не про нас –
имеет девять жизней про запас!
он путь в пещерах страшных выбирает,
спешит вперед – и это не про нас –
имеет девять жизней про запас!
1. Элегия
Моими слезами земля орошена
На мысе маленьком при речке быстрой устьи,
Есть там высокая тоскливая сосна,
Моими слезами земля орошена
На мысе маленьком при речке быстрой устьи,
Есть там высокая тоскливая сосна,
…А стих александрийский?..
Уж не его ль себе я залучу?
Извилистый, проворный, длинный, склизкий
И с жалом даже, точная змея;
Уж не его ль себе я залучу?
Извилистый, проворный, длинный, склизкий
И с жалом даже, точная змея;
Как человек разумной середины,
Он многого в сей жизни не желал:
Перед обедом пил настойку из рябины
И чихирем обед свой запивал.
Он многого в сей жизни не желал:
Перед обедом пил настойку из рябины
И чихирем обед свой запивал.
Наступило бабье лето —
Дни прощального тепла.
Поздним солнцем отогрета,
В щелке муха ожила.
Дни прощального тепла.
Поздним солнцем отогрета,
В щелке муха ожила.
Проконсульской слуга во Африкѣ утекъ;
Но сей сыскался человѣкъ.
Что я скажу о немъ, тому повѣрить можно;
Свидѣтель Аппіонъ; такъ я скажу не ложко.
Но сей сыскался человѣкъ.
Что я скажу о немъ, тому повѣрить можно;
Свидѣтель Аппіонъ; такъ я скажу не ложко.
Ромей и Ценія на паствѣ жили купно;
Но сердце дѣвушки сей было не приступно.
Всѣ знали что къ любви пастушка несклонна:
Ни взорами когда была она винна;
Но сердце дѣвушки сей было не приступно.
Всѣ знали что къ любви пастушка несклонна:
Ни взорами когда была она винна;
Найди на рукописи смятой
Клочки слепых бессвязных строф.
Так пахнут тишиной и мятой
Полотна старых мастеров,
Клочки слепых бессвязных строф.
Так пахнут тишиной и мятой
Полотна старых мастеров,
Я чувствую какие-то прозрачные пространства,
Далеко в беспредельности, свободной от всего,
В них нет ни нашей радуги, ни звездного......
В них все хрустально-призрачно, воздушно и......
Далеко в беспредельности, свободной от всего,
В них нет ни нашей радуги, ни звездного......
В них все хрустально-призрачно, воздушно и......
Холодная луна стоит над Насаргадой,
Прозрачным сумраком подернуты пески.
Выходит дочь царя в мечтах ночной тоски
На каменный помост — дышать ночной прохладой.
Прозрачным сумраком подернуты пески.
Выходит дочь царя в мечтах ночной тоски
На каменный помост — дышать ночной прохладой.
Тихий, милый ветерочек,
Коль порхнешь ты на любезну,
Как вздыханье ей в ушко шепчи;
Если спросит, чье?- молчи.
Коль порхнешь ты на любезну,
Как вздыханье ей в ушко шепчи;
Если спросит, чье?- молчи.
Дорогая моя, мне в дорогу пора,
Я с собою добра не беру.
Оставляю весенние эти ветра,
Щебетание птиц поутру.
Я с собою добра не беру.
Оставляю весенние эти ветра,
Щебетание птиц поутру.
...Итак, приезжайте к нам завтра, не позже!
У нас васильки собирай хоть охапкой.
Сегодня прошел замечательный дождик —
Серебряный гвоздик с алмазною шляпкой.
У нас васильки собирай хоть охапкой.
Сегодня прошел замечательный дождик —
Серебряный гвоздик с алмазною шляпкой.
Читаю мемуары разных лиц.
Сопоставляю прошлого картины,
что удается мне не без труда.
Из вороха распавшихся страниц
Сопоставляю прошлого картины,
что удается мне не без труда.
Из вороха распавшихся страниц
Творец великих вдохновений!
Я сохраню в душе моей
Очарование мгновений,
Столь счастливых в близи твоей!
Я сохраню в душе моей
Очарование мгновений,
Столь счастливых в близи твоей!
Земля цвела. В лугу, весной одетом,
Ручей меж трав катился, молчалив;
Был тихий час меж сумраком и светом,
Был легкий сон лесов, полей и нив;
Ручей меж трав катился, молчалив;
Был тихий час меж сумраком и светом,
Был легкий сон лесов, полей и нив;
Самая насущная забота
Всякого труда и ремесла -
Это, чтобы новая работа
Лучше прежней сделана была.
Всякого труда и ремесла -
Это, чтобы новая работа
Лучше прежней сделана была.
Директор театра
По дружбе мне вы, господа,
При случае посильно, иногда
И деятельно помогали;
По дружбе мне вы, господа,
При случае посильно, иногда
И деятельно помогали;
Я рожден для того, чтобы старый поэт
Обо мне говорил золотыми стихами,
Чтобы Дафнис и Хлоя в четырнадцать лет
Надо мною впервые смешали дыханье,
Обо мне говорил золотыми стихами,
Чтобы Дафнис и Хлоя в четырнадцать лет
Надо мною впервые смешали дыханье,
Как плесень на поверхности прудков,
Возник — он мог возникнуть лишь в России —
Триликий бард, в своей нелепой силе
Не знающий соперников, Прутков.
Возник — он мог возникнуть лишь в России —
Триликий бард, в своей нелепой силе
Не знающий соперников, Прутков.
Как бедный пилигрим, без крова и друзей,
Томится жаждою среди нагих степей, —
Так, одиночеством, усталостью томимый,
Безумно жажду я любви недостижимой.
Томится жаждою среди нагих степей, —
Так, одиночеством, усталостью томимый,
Безумно жажду я любви недостижимой.
Не играй моей тоской,
И холодной, и немой.
Для меня бывает время:
Как о прошлом вспомню я,
И холодной, и немой.
Для меня бывает время:
Как о прошлом вспомню я,
Un ciel lourd que la nuit bien avant l’heure......
Un fleuve, bloc de glace et que l’hiver......
Et des filets de poussiere de neige
Tourbillonnent sur des quais de granit…
Un fleuve, bloc de glace et que l’hiver......
Et des filets de poussiere de neige
Tourbillonnent sur des quais de granit…
Взревел наряженный в Ахилла
Демократический Фальстаф:
Потоком брани и чернила
На нас с тобою льются, граф!
Демократический Фальстаф:
Потоком брани и чернила
На нас с тобою льются, граф!
Свежеет ветер, меркнет ночь.
А море злей и злей бурлит,
И пена плещет на гранит -
То прянет, то отхлынет прочь.
А море злей и злей бурлит,
И пена плещет на гранит -
То прянет, то отхлынет прочь.
Восточная повесть
Посвящается А. М. В.
Тебе – тебе мой дар смиренный,
Мой труд безвестный и простой,
Посвящается А. М. В.
Тебе – тебе мой дар смиренный,
Мой труд безвестный и простой,
В пустом переулке весенние воды
Бегут, бормочут, а девушка хохочет.
Пьяный красный карлик не дает проходу,
Пляшет, брызжет воду, платье мочит.
Бегут, бормочут, а девушка хохочет.
Пьяный красный карлик не дает проходу,
Пляшет, брызжет воду, платье мочит.
Эта ночь бесконечна была,
Я не смел, я болся уснуть:
Два мучительно-черных крыла
Тяжело мне ложились на грудь.
Я не смел, я болся уснуть:
Два мучительно-черных крыла
Тяжело мне ложились на грудь.
Безгрешный сон,
Святая ночь молчанья и печали!
Вы, сестры ясные, взошли на небосклон,
И о далёком возвещали.
Святая ночь молчанья и печали!
Вы, сестры ясные, взошли на небосклон,
И о далёком возвещали.
Пришла… И в нечаемый час
Мне будишь, взметая напасти,
Огнями блистательных глаз
Алмазные, ясные страсти.
Мне будишь, взметая напасти,
Огнями блистательных глаз
Алмазные, ясные страсти.
Сказавший всем страстям: прости —
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Без волненья, без тревоги
Он по жизненной дороге
Всё шагает день и ночь,
И тоски, его гнетущей,
Он по жизненной дороге
Всё шагает день и ночь,
И тоски, его гнетущей,
Поля роскошные вокруг меня лежат,
И в синих небесах играет луч денницы,
Спокойствием цветут и дышат вечно лицы,
Прохладной негою ручьи к себе манят;
И в синих небесах играет луч денницы,
Спокойствием цветут и дышат вечно лицы,
Прохладной негою ручьи к себе манят;
Падай, падай, снег пушистый,
Расстилайся пеленой,
Падай, легкий, падай, чистый,
Землю зябнущую крой.
Расстилайся пеленой,
Падай, легкий, падай, чистый,
Землю зябнущую крой.
Мне девочка сказала:
Ты — мой Волшебный Фей.
О, нужно очень мало
Для полевых стеблей!
Ты — мой Волшебный Фей.
О, нужно очень мало
Для полевых стеблей!
Мой друг, учи меня рубиться:
Быть-может, некогда и мне,
Во славу Руси, пригодится
Рука, привычная к войне.
Быть-может, некогда и мне,
Во славу Руси, пригодится
Рука, привычная к войне.
Когда я был собакой
Седого короля,
Ко мне ласкался всякий,
Мой верный нрав хваля.
Седого короля,
Ко мне ласкался всякий,
Мой верный нрав хваля.
Медленный дождик идет и идет,
Золото мочит кудрей.
Девочка тихо стоит у дверей,
Девочка ждет.
Золото мочит кудрей.
Девочка тихо стоит у дверей,
Девочка ждет.
С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны - на карте
Нет, в пространстве - нет.
Весь подлунный свет!
Той страны - на карте
Нет, в пространстве - нет.
Материя сия бесплотна,
В руках нести ее нетрудно.
Рембрандт писал свои полотна,
А Моцарт изваял на струнах.
В руках нести ее нетрудно.
Рембрандт писал свои полотна,
А Моцарт изваял на струнах.
Мы не умеем прощаться,-
Всё бродим плечо к плечу.
Уже начинает смеркаться,
Ты задумчив, а я молчу.
Всё бродим плечо к плечу.
Уже начинает смеркаться,
Ты задумчив, а я молчу.
Изнемогаю от усталости,
Душа изранена, в крови...
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви?
Душа изранена, в крови...
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви?
Я шел зимою вдоль болота
В галошах,
В шляпе
И в очках.
В галошах,
В шляпе
И в очках.
Декабрьский день в моей оконной раме.
Не просветлев, темнеет небосклон.
Торчат, как метлы, ветви за домами.
Забитый снегом, одичал балкон.
Не просветлев, темнеет небосклон.
Торчат, как метлы, ветви за домами.
Забитый снегом, одичал балкон.
Бледно-лицый
Страж над плеском века.
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
Страж над плеском века.
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
Не пастух в свирель играет,
Сидя при речных струях.
Не пастух овец сгоняет
На прекрасных сих лугах.
Сидя при речных струях.
Не пастух овец сгоняет
На прекрасных сих лугах.
Каин звал тебя, укрывшись в кустах,
Над остывшим жертвенником,
И больше не хотело ни биться, ни роптать
Его темное, косматое сердце.
Над остывшим жертвенником,
И больше не хотело ни биться, ни роптать
Его темное, косматое сердце.
В лесу осеннем, обезлиственном,
Вдыхая прелый аромат,
Я стану вновь поэтом истинным,
Уйдя от городских громад.
Вдыхая прелый аромат,
Я стану вновь поэтом истинным,
Уйдя от городских громад.
1
«Однажды, зимним вечерком»
Я перепуган был звонком,
Внезапным, властным… Вот опять!
«Однажды, зимним вечерком»
Я перепуган был звонком,
Внезапным, властным… Вот опять!
Опять война,
Опять блокада, -
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
Опять блокада, -
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
Идут года, яснеет даль...
На месте старой груды пепла
Встает кирпич, бетон и сталь.
Живая мощь страны окрепла.
На месте старой груды пепла
Встает кирпич, бетон и сталь.
Живая мощь страны окрепла.
Чуть полночь бьют куранты,
Сверкают диаманты,
Инкогнито пестро.
(Опишешь ли, перо,
Сверкают диаманты,
Инкогнито пестро.
(Опишешь ли, перо,
Вещий крик осеннего ветра в поле.
Завернувшись в складки одежды темной,
Стонет бурный вечер в тоске бездомной,
Стонет от боли.
Завернувшись в складки одежды темной,
Стонет бурный вечер в тоске бездомной,
Стонет от боли.
Не гони ее, тихую гостью, когда,
Отуманена негою сладкой,
В келью тяжких забот, в келью дум и труда
Вдруг она постучится украдкой;
Отуманена негою сладкой,
В келью тяжких забот, в келью дум и труда
Вдруг она постучится украдкой;
Люблю тебя, печати место,
Когда без сургуча, без теста,
А так, как будто угольком,
"М.П." очерчено кружком!
Когда без сургуча, без теста,
А так, как будто угольком,
"М.П." очерчено кружком!
Мы первый мирный Женский день встречали
Без смерти, без пожаров, без пальбы...
Ох, мне б теперь тогдашние печали —
Стеснялась я окопной худобы!
Без смерти, без пожаров, без пальбы...
Ох, мне б теперь тогдашние печали —
Стеснялась я окопной худобы!
Нарядно выстлав дол, взбегая на холмы,
Красуйся, шелести, зеленый океан!
Твой радостный простор мой дух освобождает
От горькой слепоты незнанья моего,
Красуйся, шелести, зеленый океан!
Твой радостный простор мой дух освобождает
От горькой слепоты незнанья моего,
I
Цветы мне говорят прощай,
Головками кивая низко.
Ты больше не увидишь близко
Цветы мне говорят прощай,
Головками кивая низко.
Ты больше не увидишь близко
Сел Иван-Царевич
На коня лихого.
Молвил нам Царевич
Ласковое слово:
На коня лихого.
Молвил нам Царевич
Ласковое слово:
Царевна ходит в красном кумаче,
Румянит губы ярко и задорно,
И от виска на поднятом плече
Ложится бант из ленты черной.
Румянит губы ярко и задорно,
И от виска на поднятом плече
Ложится бант из ленты черной.
Жилъ, былъ судья мартышка,
И слѣдственно имѣлъ мартышкинъ и умишка.
Судья дай толкъ,
Сказалъ такъ волкъ,
И слѣдственно имѣлъ мартышкинъ и умишка.
Судья дай толкъ,
Сказалъ такъ волкъ,
Еще твой образ светлоокой
Стоит и дышет предо мной;
Как в душу он запал глубоко!
Тревожит он ее покой.
Стоит и дышет предо мной;
Как в душу он запал глубоко!
Тревожит он ее покой.
