Меню
Борис Слуцкий
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Борис Слуцкий
В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Бориса Слуцкого написанные на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи Бориса Слуцкого
Слуцкий Борис Абрамович (1919 - 1986) - русский советский поэт.
Земля трясется, может быть, не чаще,
чем век назад,
и так же, как тогда,
шатается людское счастье
чем век назад,
и так же, как тогда,
шатается людское счастье
Т. Дашковской
Выходит на сцену последнее из поколений...
зачатые второпях и доношенные в отчаянии,
Незнамовы и Непомнящие, невесть чьи сыны,
Выходит на сцену последнее из поколений...
зачатые второпях и доношенные в отчаянии,
Незнамовы и Непомнящие, невесть чьи сыны,
1
Понятны голоса воды
от океана до капели,
но разобраться не успели
Понятны голоса воды
от океана до капели,
но разобраться не успели
Разрывы авиабомб напоминают деревья.
Атомные взрывы напоминают грибы.
Что ж! К простому от сложного проистекает...
нашей судьбы.
Атомные взрывы напоминают грибы.
Что ж! К простому от сложного проистекает...
нашей судьбы.
В то время револьверы были разрешены.
Революционеры хранили свои револьверы
в стальных казенных сейфах,
поставленных у стены,
Революционеры хранили свои револьверы
в стальных казенных сейфах,
поставленных у стены,
Совесть ночью, во время бессонницы,
несомненно, изобретена.
Потому что с собой поссориться
можно только в ночи без сна.
несомненно, изобретена.
Потому что с собой поссориться
можно только в ночи без сна.
Годы приоткрытия вселенной.
Годы ухудшения погоды.
Годы переездов и вселений.
Вот какие были эти годы.
Годы ухудшения погоды.
Годы переездов и вселений.
Вот какие были эти годы.
Начинается расчет со Сталиным,
и — всерьез. Без криков и обид.
Прах его, у стен Кремля оставленный,
страх пускай колеблет и знобит.
и — всерьез. Без криков и обид.
Прах его, у стен Кремля оставленный,
страх пускай колеблет и знобит.
Еще я крепок и светел
и век простоять бы смог,
но механический ветер
сшибить меня хочет с ног.
и век простоять бы смог,
но механический ветер
сшибить меня хочет с ног.
Дома-то высокие! Потолки —
низкие.
Глядеть красиво, а проживать
скучно
низкие.
Глядеть красиво, а проживать
скучно
Нелюдские гласы басов,
теноров немужские напевы -
не люблю я таких голосов.
Девки лучше поют, чем девы.
теноров немужские напевы -
не люблю я таких голосов.
Девки лучше поют, чем девы.
Исааку Бабелю, Артему Веселому,
Ивану Катаеву, Александру Лебеденко
Когда русская проза пошла в лагеря:
в лесорубы,
Ивану Катаеву, Александру Лебеденко
Когда русская проза пошла в лагеря:
в лесорубы,
Вставные казенные зубы
давно уходящей эпохи,
хоть выглядят тупо и грубо,
но для загрызанья — неплохи.
давно уходящей эпохи,
хоть выглядят тупо и грубо,
но для загрызанья — неплохи.
Дети смотрят на нас
голубыми глазами.
Дети плачут о нас
горевыми слезами.
голубыми глазами.
Дети плачут о нас
горевыми слезами.
Годы приоткрытия вселенной.
Годы ухудшения погоды.
Годы переездов и вселений.
Вот какие были эти годы.
Годы ухудшения погоды.
Годы переездов и вселений.
Вот какие были эти годы.
Березка над кирпичною стеной,
Случись,
когда придется,
надо мной!
Случись,
когда придется,
надо мной!
Песню крупными буквами пишут,
и на стенку вешают текст,
и поют, и злобою пышут,
выражают боль и протест.
и на стенку вешают текст,
и поют, и злобою пышут,
выражают боль и протест.
Во-первых, он — твоя судьба,
которую не выбирают,
а во-вторых, не так уж плох
таковский вариант судьбы,
которую не выбирают,
а во-вторых, не так уж плох
таковский вариант судьбы,
Нас было семьдесят тысяч пленных
В большом овраге с крутыми краями.
Лежим
безмолвно и дерзновенно,
В большом овраге с крутыми краями.
Лежим
безмолвно и дерзновенно,
Этот климат — не для часов.
Механизмы в неделю ржавеют.
Потому, могу вас заверить,
время заперто здесь на засов.
Механизмы в неделю ржавеют.
Потому, могу вас заверить,
время заперто здесь на засов.
О. Ф. Берггольц
Все слабели, бабы - не слабели,-
В глад и мор, войну и суховей
Все слабели, бабы - не слабели,-
В глад и мор, войну и суховей
Нам черное солнце светило,
нас жгло, опаляло оно,
сжигая иные светила,
сияя на небе - одно.
нас жгло, опаляло оно,
сжигая иные светила,
сияя на небе - одно.
У государства есть закон,
Который гражданам знаком.
У антигосударства —
Не знает правил паства.
Который гражданам знаком.
У антигосударства —
Не знает правил паства.
Перед войной я написал подвал
про книжицу поэта-ленинградца
и доказал, что, если разобраться,
певец довольно скучно напевал.
про книжицу поэта-ленинградца
и доказал, что, если разобраться,
певец довольно скучно напевал.
Поскорей высчитывайте шансы —
или джинсы, или дилижансы.
Синтез двух столетий невозможен —
реквизит на разных складах сложен
или джинсы, или дилижансы.
Синтез двух столетий невозможен —
реквизит на разных складах сложен
Ложка, кружка и одеяло.
Только это в открытке стояло.
- Не хочу. На вокзал не пойду
с одеялом, ложкой и кружкой.
Только это в открытке стояло.
- Не хочу. На вокзал не пойду
с одеялом, ложкой и кружкой.
Еще скребут по сердцу "мессера",
еще
вот здесь
безумствуют стрелки,
еще
вот здесь
безумствуют стрелки,
Есть время еще исправиться:
осталась целая четверть,—
исправиться и поправиться,
устроить и знать и челядь.
осталась целая четверть,—
исправиться и поправиться,
устроить и знать и челядь.
Мускулы мыслителю нарастил Роден,
опустить глаза заставил.
Словно музыка сквозь толщу стен,
словно свет из-за тяжелых ставен,
опустить глаза заставил.
Словно музыка сквозь толщу стен,
словно свет из-за тяжелых ставен,
Как искусство ни упирается,
жизнь, что кровь, выступает из пор.
Революция не собирается
с Достоевским рвать договор.
жизнь, что кровь, выступает из пор.
Революция не собирается
с Достоевским рвать договор.
Не ведают, что творят,
но говорят, говорят.
Не понимают, что делают,
но все-таки бегают, бегают.
но говорят, говорят.
Не понимают, что делают,
но все-таки бегают, бегают.
Страшный суд не будет похож
на народный и на верховный.
Род людской, дурной и греховный,
он, возможно, не вгонит в дрожь.
на народный и на верховный.
Род людской, дурной и греховный,
он, возможно, не вгонит в дрожь.
Воссоздать сумею ли, смогу
Образ человека на снегу?
Он лежит, обеими руками
Провод,
Образ человека на снегу?
Он лежит, обеими руками
Провод,
Мозги надежно пропахали,
потом примяли тяжело,
и от безбожной пропаганды
в душе и пусто и светло.
потом примяли тяжело,
и от безбожной пропаганды
в душе и пусто и светло.
Утро брезжит,
а дождик брызжет.
Я лежу на вокзале
в углу.
а дождик брызжет.
Я лежу на вокзале
в углу.
Ожидаемые перемены
околачиваются у ворот.
Отрицательные примеры
вдохновляют наоборот.
околачиваются у ворот.
Отрицательные примеры
вдохновляют наоборот.
Русский спор
про русский спорт
и международный спорт,
про хоккей и про футбол,
про русский спорт
и международный спорт,
про хоккей и про футбол,
Честный человек
должен прямо смотреть в глаза.
Почему - неизвестно.
Может быть, у честного человека
должен прямо смотреть в глаза.
Почему - неизвестно.
Может быть, у честного человека
Начинается повесть про совесть.
Это очень старый рассказ.
Временами, едва высовываясь,
совесть глухо упрятана в нас.
Это очень старый рассказ.
Временами, едва высовываясь,
совесть глухо упрятана в нас.
Ценности сорок первого года:
я не желаю, чтобы льгота,
я не хочу, чтобы броня
распространялась на меня.
я не желаю, чтобы льгота,
я не хочу, чтобы броня
распространялась на меня.
Разрывы авиабомб напоминают деревья.
Атомные взрывы напоминают грибы.
Что ж! К простому от сложного проистекает...
нашей судьбы.
Атомные взрывы напоминают грибы.
Что ж! К простому от сложного проистекает...
нашей судьбы.
Сталин взял бокал вина
(может быть, стаканчик коньяка),
поднял тост, и мысль его должна
сохраниться на века:
(может быть, стаканчик коньяка),
поднял тост, и мысль его должна
сохраниться на века:
Натягивать не станем удила,
поводья перенапрягать не станем,
а будем делать добрые дела
до той поры, покуда не устанем.
поводья перенапрягать не станем,
а будем делать добрые дела
до той поры, покуда не устанем.
Вожди из детства моего!
О каждом песню мы учили,
пока их не разоблачили,
велев не помнить ничего.
О каждом песню мы учили,
пока их не разоблачили,
велев не помнить ничего.
Полутьма и поля, в горизонты оправленные,
широки как моря.
Усеченные и обезглавленные
церкви
широки как моря.
Усеченные и обезглавленные
церкви
Вы не были в районной бане
В периферийном городке?
Там шайки с профилем кабаньим
И плеск,
В периферийном городке?
Там шайки с профилем кабаньим
И плеск,
Что-то физики в почете.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
дело в мировом законе.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
дело в мировом законе.
Все ее хвалили, возносили,
на руках носили,
а жалеть ее считалось стыдно,
дерзко и обидно.
на руках носили,
а жалеть ее считалось стыдно,
дерзко и обидно.
Подпирают тяжесть небосвода,
выдох слушают его и вдох
параллельно с трубами завода
колокольни из былых эпох.
выдох слушают его и вдох
параллельно с трубами завода
колокольни из былых эпох.
Никогда не учился в школах,
только множество курсов прошел:
очень быстрых, поспешных,
скорых,
только множество курсов прошел:
очень быстрых, поспешных,
скорых,
Я носил ордена.
После - планки носил.
После - просто следы этих планок носил,
А потом гимнастерку до дыр износил.
После - планки носил.
После - просто следы этих планок носил,
А потом гимнастерку до дыр износил.
Я судил людей и знаю точно,
что судить людей совсем
несложно -
только погодя бывает тошно,
что судить людей совсем
несложно -
только погодя бывает тошно,
Трагедии, представленной в провинции,
До центра затруднительно дойти.
Какие рвы и ямы на пути!
Когда еще добьешься до правительства!
До центра затруднительно дойти.
Какие рвы и ямы на пути!
Когда еще добьешься до правительства!
Я в таком селе поселился,
где никто мне в душу не лез.
Было весело — веселился.
Было грустно — рыдал до слез.
где никто мне в душу не лез.
Было весело — веселился.
Было грустно — рыдал до слез.
И лучшие, и худшие, и средние —
И лучшие, и худшие, и средние —
весь корпус человечества, объем —
имели осязание и зрение,
И лучшие, и худшие, и средние —
весь корпус человечества, объем —
имели осязание и зрение,
Каменную макулатуру
трудно сдать в утиль.
Мраморную одежку
слишком долго донашивать.
трудно сдать в утиль.
Мраморную одежку
слишком долго донашивать.
Нарушались правила драки.
Вот и все. Остальное - враки.
То под дых, то в дух, то в пах.
Крови вкус - до сих пор в зубах.
Вот и все. Остальное - враки.
То под дых, то в дух, то в пах.
Крови вкус - до сих пор в зубах.
На перекрестке пел калека.
Д. Самойлов
Ползет обрубок по асфальту,
Д. Самойлов
Ползет обрубок по асфальту,
Мягко спали и сладко ели,
износили кучу тряпья,
но особенно надоели,
благодарности требуя.
износили кучу тряпья,
но особенно надоели,
благодарности требуя.
Счастье - это круг. И человек
Медленно, как часовая стрелка,
Движется к концу, то есть к началу,
Движется по кругу, то есть в детство,
Медленно, как часовая стрелка,
Движется к концу, то есть к началу,
Движется по кругу, то есть в детство,
Ленинские нормы демократии —
это значит: встать и говорить
все по совести и все по правде и
лично эти нормы сотворить.
это значит: встать и говорить
все по совести и все по правде и
лично эти нормы сотворить.
Человечеству любо храбриться.
Людям любо греметь и бряцать,
и за это нельзя порицать,
потому что пожалуйте бриться -
Людям любо греметь и бряцать,
и за это нельзя порицать,
потому что пожалуйте бриться -
История над нами пролилась.
Я под ее ревущим ливнем вымок.
Я перенес размах ее и вымах.
Я ощутил торжественную власть.
Я под ее ревущим ливнем вымок.
Я перенес размах ее и вымах.
Я ощутил торжественную власть.
И лучшие, и худшие, и средние —
И лучшие, и худшие, и средние —
весь корпус человечества, объем —
имели осязание и зрение,
И лучшие, и худшие, и средние —
весь корпус человечества, объем —
имели осязание и зрение,
Ночной вагон задымленный,
Где спать не удавалось,
И год,
войною вздыбленный,
Где спать не удавалось,
И год,
войною вздыбленный,
Ленинские нормы демократии —
это значит: встать и говорить
все по совести и все по правде и
лично эти нормы сотворить.
это значит: встать и говорить
все по совести и все по правде и
лично эти нормы сотворить.
Под этим небом серым,
что дождиком сечет,
контроль приходит верам,
теориям - учет.
что дождиком сечет,
контроль приходит верам,
теориям - учет.
Дома напоминали ульи,
где вился рой чудес:
не деревянные, как стулья -
древесные, как лес.
где вился рой чудес:
не деревянные, как стулья -
древесные, как лес.
Золотую тишину Вселенной,
громкую, как негритянский джаз,
записали на обыкновенной
ленте. Много, много, много раз.
громкую, как негритянский джаз,
записали на обыкновенной
ленте. Много, много, много раз.
Ветер с севера - "Иван".
Ветер с юга - "Магомет".
В русском языке словам
переводу, видно, нет.
Ветер с юга - "Магомет".
В русском языке словам
переводу, видно, нет.
Дома-то высокие! Потолки —
низкие.
Глядеть красиво, а проживать
скучно
низкие.
Глядеть красиво, а проживать
скучно
Государство надеялось на детдомовцев.
Всех подкидышей — кидали ему.
И они без умыслов и без домыслов
вырастали в детском родном дому.
Всех подкидышей — кидали ему.
И они без умыслов и без домыслов
вырастали в детском родном дому.
Из поселка выскоблили лагерное.
Проволоку сняли. Унесли.
Жизнь обыкновенную и правильную,
как проводку, провели.
Проволоку сняли. Унесли.
Жизнь обыкновенную и правильную,
как проводку, провели.
Где сходятся восток и запад,
сливаясь в север,
там юг везде, куда ни взглянешь,
там - полюс.
сливаясь в север,
там юг везде, куда ни взглянешь,
там - полюс.
Деревня, а по сути дела — весь.
История не проходила здесь.
Не то двадцатый век, не то двадцатый
до Рождества Христова, и стрельчатый
История не проходила здесь.
Не то двадцатый век, не то двадцатый
до Рождества Христова, и стрельчатый
Небрежение жизнью: молча,
без качания прав
изо всей умирали мочи,
прав кто или не прав,
без качания прав
изо всей умирали мочи,
прав кто или не прав,
Я отзывчив на одобрения,
как отзывчивы на удобрения
полосы нечерноземной
неприкаянные поля:
как отзывчивы на удобрения
полосы нечерноземной
неприкаянные поля:
Определю, едва взгляну:
Росли и выросли в войну.
А если так, чего с них взять?
Конечно, взять с них нечего.
Росли и выросли в войну.
А если так, чего с них взять?
Конечно, взять с них нечего.
История над нами пролилась.
Я под ее ревущим ливнем вымок.
Я перенес размах ее и вымах.
Я ощутил торжественную власть.
Я под ее ревущим ливнем вымок.
Я перенес размах ее и вымах.
Я ощутил торжественную власть.
Деревня, а по сути дела — весь.
История не проходила здесь.
Не то двадцатый век, не то двадцатый
до Рождества Христова, и стрельчатый
История не проходила здесь.
Не то двадцатый век, не то двадцатый
до Рождества Христова, и стрельчатый
Дивизия лезла на гребень горы
По мерзлому,
мертвому,
мокрому камню,
По мерзлому,
мертвому,
мокрому камню,
Нарушались правила драки.
Вот и все. Остальное - враки.
То под дых, то в дух, то в пах.
Крови вкус - до сих пор в зубах.
Вот и все. Остальное - враки.
То под дых, то в дух, то в пах.
Крови вкус - до сих пор в зубах.
Вот за что люблю анкеты: за прямую
постановку некривых вопросов.
За почти научное сведение
долгой жизни к кратким формулам.
постановку некривых вопросов.
За почти научное сведение
долгой жизни к кратким формулам.
Теплолюбивый, но морозостойкий,
проверенный войною мировой,
проверенный потом трактирной стойкой
но до сих пор веселый и живой.
проверенный войною мировой,
проверенный потом трактирной стойкой
но до сих пор веселый и живой.
Уже не любят слушать про войну
прошедшую,
и как я ни взгляну
с эстрады в зал,
прошедшую,
и как я ни взгляну
с эстрады в зал,
- Немецкий пролетарий не должон!-
Майор Петров, немецким войском битый,
ошеломлен, сбит с толку, поражен
неправильным развитием событий.
Майор Петров, немецким войском битый,
ошеломлен, сбит с толку, поражен
неправильным развитием событий.
Человек, как лист бумаги,
изнашивается на сгибе.
Человек, как склеенная чашка,
разбивается на изломе.
изнашивается на сгибе.
Человек, как склеенная чашка,
разбивается на изломе.
Шаг вперед!
Кому нынче приказывают: «Шаг...
Чья берет?
И кто это потом разберет?
Кому нынче приказывают: «Шаг...
Чья берет?
И кто это потом разберет?
Тарелка сменилась коробкой.
Тоскливый радиовой
сменился беседой неробкой,
толковой беседой живой.
Тоскливый радиовой
сменился беседой неробкой,
толковой беседой живой.
Постепенно проволоку-колючку,
международную язву-злючку,
ограждавшую
столько сердец и голов,
международную язву-злючку,
ограждавшую
столько сердец и голов,
TOP-20 лучших стихотворений Бориса Слуцкого:
Я судил людей и знаю точно — [Борис Слуцкий]
Лошади в океане — [Борис Слуцкий]
Счастье - это круг. И человек — [Борис Слуцкий]
Человечеству любо храбриться. — [Борис Слуцкий]
Я был плохой приметой — [Борис Слуцкий]
Хозяин — [Борис Слуцкий]
После землетрясения — [Борис Слуцкий]
Молчаливый вой — [Борис Слуцкий]
Миру — мир — [Борис Слуцкий]
Ценности — [Борис Слуцкий]
Физики и лирики — [Борис Слуцкий]
И лучшие, и худшие, и средние — [Борис Слуцкий]
Кельнская яма — [Борис Слуцкий]
Понятны голоса воды — [Борис Слуцкий]
Польза похвалы — [Борис Слуцкий]
О. Ф. Берггольц — [Борис Слуцкий]
Разрывы авиабомб напоминают деревья. — [Борис Слуцкий]
Уже не любят слушать про войну — [Борис Слуцкий]
Шаг вперед! — [Борис Слуцкий]
Последнее поколение — [Борис Слуцкий]
Лошади в океане — [Борис Слуцкий]
Счастье - это круг. И человек — [Борис Слуцкий]
Человечеству любо храбриться. — [Борис Слуцкий]
Я был плохой приметой — [Борис Слуцкий]
Хозяин — [Борис Слуцкий]
После землетрясения — [Борис Слуцкий]
Молчаливый вой — [Борис Слуцкий]
Миру — мир — [Борис Слуцкий]
Ценности — [Борис Слуцкий]
Физики и лирики — [Борис Слуцкий]
И лучшие, и худшие, и средние — [Борис Слуцкий]
Кельнская яма — [Борис Слуцкий]
Понятны голоса воды — [Борис Слуцкий]
Польза похвалы — [Борис Слуцкий]
О. Ф. Берггольц — [Борис Слуцкий]
Разрывы авиабомб напоминают деревья. — [Борис Слуцкий]
Уже не любят слушать про войну — [Борис Слуцкий]
Шаг вперед! — [Борис Слуцкий]
Последнее поколение — [Борис Слуцкий]
