Меню
Юрий Ряшенцев
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Юрий Ряшенцев
В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Юрия Ряшенцева написанные на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи Юрия Ряшенцева
Юрий Евгеньевич Ряшенцев (род. 16 июня 1931, Ленинград) - советский и российский поэт, прозаик, сценарист, автор текстов песен для театра и кино, переводчик, член Союза писателей России.
Осенний Симеиз печален на закате.
Доходные дома другой, не нашей стати
глядят из темных кущ, унынья не тая,
на жалкий новострой, на толевый, досочный,
Доходные дома другой, не нашей стати
глядят из темных кущ, унынья не тая,
на жалкий новострой, на толевый, досочный,
Под капельницей думается плохо:
все кажется, кончается эпоха,
а это ты кончаешься.
Увы,
все кажется, кончается эпоха,
а это ты кончаешься.
Увы,
Голубое с палевыми облаками небо русских...
Это – там, на Урале или на Каме. Ухает...
И хоронит допившегося соседа преданная родня.
И с распятым Богом идет беседа, первая у...
Это – там, на Урале или на Каме. Ухает...
И хоронит допившегося соседа преданная родня.
И с распятым Богом идет беседа, первая у...
У Петра в Капернауме тихо. Туристы молчат.
Журналист все толкается пальцем в...
примостив свой нот-бук на какую-то древнюю...
где тоскливая зелень веков проступает сквозь...
Журналист все толкается пальцем в...
примостив свой нот-бук на какую-то древнюю...
где тоскливая зелень веков проступает сквозь...
Дни в бедламе и топоте... Май. Тринадцатое...
Я прошу Тебя, Господи, Не отнимай у меня...
Когда тело усталое отбросит моя душа,
неужели останусь я без рифмы, как без...
Я прошу Тебя, Господи, Не отнимай у меня...
Когда тело усталое отбросит моя душа,
неужели останусь я без рифмы, как без...
Агнец Ивана Жулидова бел, как туман,
тихо лежащий за старицей ближе к Уралу.
Завтра с рассветом зарежет ягненка Иван...
В небе станицы смеркается мало-помалу.
тихо лежащий за старицей ближе к Уралу.
Завтра с рассветом зарежет ягненка Иван...
В небе станицы смеркается мало-помалу.
Наступает неделя, когда умирают снега.
В пышных дебрях отеля, куда не ступала нога
человека,
а только — подошвы вельможных особ,
В пышных дебрях отеля, куда не ступала нога
человека,
а только — подошвы вельможных особ,
Я тебя убью своими же руками,
если не придешь в Нескучный сад.
Ветки, перепутанные с облаками,
там полет апреля тормозят.
если не придешь в Нескучный сад.
Ветки, перепутанные с облаками,
там полет апреля тормозят.
Ослик, розоватый на закате,
пристально уставился в бурьян.
Парус, не последний на регате,
мельтешит, гордыней обуян.
пристально уставился в бурьян.
Парус, не последний на регате,
мельтешит, гордыней обуян.
Крив был Гнедич-поэт, переводчик слепого...
Боком одним с образцом схож и...
...
Боком одним с образцом схож и...
...
В речном затоне — как в ночном притоне:
безумства щук, подлянки головля.
И толстый сом, как старый вор в законе,
лежит бревном, желанья утоля.
безумства щук, подлянки головля.
И толстый сом, как старый вор в законе,
лежит бревном, желанья утоля.
Я очнулся от сна, потому что
хохотал за окошком Пушкин.
Он кричал, что у старого “хорха”
сильно спущены задние шины,
хохотал за окошком Пушкин.
Он кричал, что у старого “хорха”
сильно спущены задние шины,
На острове, в усадьбе Трубецких,
воздушный митинг гарпий городских
от власти независим.
А митинг желтых листьев отшумел -
воздушный митинг гарпий городских
от власти независим.
А митинг желтых листьев отшумел -
Не стало кукушки. Не стало лучей. И ничего...
Репутация “сказочного сентября” рушится с...
Вода в бочаге не холодна, но это — ненадолго.
Бабье лето — не по любви, а так......
Репутация “сказочного сентября” рушится с...
Вода в бочаге не холодна, но это — ненадолго.
Бабье лето — не по любви, а так......
Поглядишь — никого из наших.
Эта бешеная метла
в переулках графских да княжьих
ох и здорово подмела!
Эта бешеная метла
в переулках графских да княжьих
ох и здорово подмела!
Посыпал крупный снег. Когда взошла луна,
земля была белей священного слона.
Но Киплинга давно я в руки не беру...
земля была белей священного слона.
Но Киплинга давно я в руки не беру...
Очнулась река, всю проспавшая зиму без...
И лед притонувший похож на гнилой поролон.
Какой-то вороний пророк по воде — аки посуху.
Похоже, что чуда взыскует и вера ворон.
И лед притонувший похож на гнилой поролон.
Какой-то вороний пророк по воде — аки посуху.
Похоже, что чуда взыскует и вера ворон.
А зиме-то конец, отвечаю своей головой.
У малиновой церкви большой разговор с...
В небесах, как салют, зависает заряд голубей.
У малиновой церкви большой разговор с...
В небесах, как салют, зависает заряд голубей.
Северное лето. Риголетто
в городском саду свое “ля-ля”
тянет. О, культурная диета
гибнущего вскоре корабля.
в городском саду свое “ля-ля”
тянет. О, культурная диета
гибнущего вскоре корабля.
Розовыми прожилками светится мой инжир.
Лето еще не все – половину зубов даю!
Господи, да не Ты ли влюбил меня в этот мир –
что же Твой клирик сердится так на любовь...
Лето еще не все – половину зубов даю!
Господи, да не Ты ли влюбил меня в этот мир –
что же Твой клирик сердится так на любовь...
Наше озеро бездонно, безлунно.
Что в нем ловит полуночный рыбак?..
Как в поэзии, где слово безумно
Что в нем ловит полуночный рыбак?..
Как в поэзии, где слово безумно
Греческое, жреческое, общество Кротона.
Мышцы загорелые над фикцией хитона.
Старческие нищенские рясы у Лойолы.
Мышцы загорелые над фикцией хитона.
Старческие нищенские рясы у Лойолы.
Ноев ковчег, остановленный не Араратом,
а Воробьевыми говрами за зиму сгнил.
Это их лоцман с сердечным стоит препаратом,
шестидесятыми пахнет его хлорвинил —
а Воробьевыми говрами за зиму сгнил.
Это их лоцман с сердечным стоит препаратом,
шестидесятыми пахнет его хлорвинил —
Ничего не видя и не слыша,
лягу у инжирного куста.
Между мной и Богом только крыша
из худого ржавого листа.
лягу у инжирного куста.
Между мной и Богом только крыша
из худого ржавого листа.
А на синих болотах стоит апрель, да какой!
Пузыри голубые затеяли чехарду.
В полумёртвой деревне, в последнем её саду,
сизым дымом дымится ракитник, пока нагой.
Пузыри голубые затеяли чехарду.
В полумёртвой деревне, в последнем её саду,
сизым дымом дымится ракитник, пока нагой.
Зима промчалась, как шальная электричка.
А у апреля есть отличная привычка
напоминать, что мы живем в таком краю,
где выстрел почки - это выстрел прямо в...
А у апреля есть отличная привычка
напоминать, что мы живем в таком краю,
где выстрел почки - это выстрел прямо в...
Своих бы не узнали брадобреи,
что прежде стригли Ямну и Пирей:
ведь златокудры греки и евреи!
И грек сегодня черен и еврей.
что прежде стригли Ямну и Пирей:
ведь златокудры греки и евреи!
И грек сегодня черен и еврей.
Луна светила так, как будто
ей предстояла казнь под утро,
а так хотелось весь свой свет
плеснуть из таза ясной меди
ей предстояла казнь под утро,
а так хотелось весь свой свет
плеснуть из таза ясной меди
Мне сначала хотелось увидеть его. Но потом
март науськал прислушаться к птичьему...
Если правда, что мальчиком Марк наблюдал за...
лишь труднее работалось евангелисту.
март науськал прислушаться к птичьему...
Если правда, что мальчиком Марк наблюдал за...
лишь труднее работалось евангелисту.
А оттепели наши — ненадолго.
Оцепенела уличная Волга.
А буйных вод ее дворовой Камы
с декабрьских стуж не видели пока мы.
Оцепенела уличная Волга.
А буйных вод ее дворовой Камы
с декабрьских стуж не видели пока мы.
Когда, от праздника устав,
меняет краски труд,
когда уходит сэр Фальстаф
и Шейлок тут как тут,
меняет краски труд,
когда уходит сэр Фальстаф
и Шейлок тут как тут,
Потускнели озера. И солнце к земле охладело.
Но внезапный сквозняк предпокровский чарующ,...
Для чего же даровано мне это дикое тело?
Для чего — неужели для жалкой бесплодной...
Но внезапный сквозняк предпокровский чарующ,...
Для чего же даровано мне это дикое тело?
Для чего — неужели для жалкой бесплодной...
Насмотревшись на грудь четвертого человека
в пионерском еще строю,
я стою там, где улица, ночь, фонарь, аптека,
одиноко, вольно стою.
в пионерском еще строю,
я стою там, где улица, ночь, фонарь, аптека,
одиноко, вольно стою.
Картина Каналетто -
гостиничная блажь.
Вокруг - Сибирь. А это -
Венеция. Пейзаж.
гостиничная блажь.
Вокруг - Сибирь. А это -
Венеция. Пейзаж.
Тяжелы проклятия у грозы,
а вот арка радуги так легка.
Слюдяное крылышко стрекозы —
лишь на миг, а кажется — на века.
а вот арка радуги так легка.
Слюдяное крылышко стрекозы —
лишь на миг, а кажется — на века.
Опустевший террариум рая.
Безопасные фрукты цветут.
Предыюньская ясность сырая...
Как с тобой оказались мы тут?
Безопасные фрукты цветут.
Предыюньская ясность сырая...
Как с тобой оказались мы тут?
Почему бы не выпить стопаря
и немедля не добавить по сто?
Я не помню такого сентября.
И никто его не помнит. Никто.
и немедля не добавить по сто?
Я не помню такого сентября.
И никто его не помнит. Никто.
Светлый кобальт вечерней речной воды.
Май и расцвел как будто, да вот зачах.
Чайки то круто падают, то поды-
маются без добычи в кривых когтях.
Май и расцвел как будто, да вот зачах.
Чайки то круто падают, то поды-
маются без добычи в кривых когтях.
Вода стоит с гранитом вровень.
И май то светел, то свинцов,
плывет вдоль изумрудных кровель
екатерининских дворцов.
И май то светел, то свинцов,
плывет вдоль изумрудных кровель
екатерининских дворцов.
Когда это было – такой солнцепек в ноябре,
ни облачка в праздничном небе, когда это...
Возможно, и было когда-то, еще при царе,
а я не упомню такого осеннего пыла.
ни облачка в праздничном небе, когда это...
Возможно, и было когда-то, еще при царе,
а я не упомню такого осеннего пыла.
Везде ли так иль только лишь у нас?
Европы порча, иль азийский сглаз,
или шальная блажь их корреляций —
одни безумцы в гениях, увы:
Европы порча, иль азийский сглаз,
или шальная блажь их корреляций —
одни безумцы в гениях, увы:
И выходит на сцену хороший в прошлом певец.
Кабала кабаре уходила его вконец.
Он не знает, что петь сегодня: рэп или блюз.
Это странно, но легче жилось, когда был Союз.
Кабала кабаре уходила его вконец.
Он не знает, что петь сегодня: рэп или блюз.
Это странно, но легче жилось, когда был Союз.
В ангеле этом живет удалец-шоферюга:
с Сокола через Щипок до Бульварного круга
тоже доедешь, однако есть путь и быстрей.
Полно, Сусанин, мы здесь уже были с тобою.
с Сокола через Щипок до Бульварного круга
тоже доедешь, однако есть путь и быстрей.
Полно, Сусанин, мы здесь уже были с тобою.
Все глуше скрипит сук на сухом клене.
Его не боятся уже ни коты, ни птички.
А что я помню теперь о былой кроне?
Почти ничего, кроме странной ее привычки
Его не боятся уже ни коты, ни птички.
А что я помню теперь о былой кроне?
Почти ничего, кроме странной ее привычки
Покой бездействия в округе, а тем паче —
меж красных домиков Канатчиковой дачи.
Трава, листва, уравновешенные псы...
Летит по ветру одинокая газета.
меж красных домиков Канатчиковой дачи.
Трава, листва, уравновешенные псы...
Летит по ветру одинокая газета.
Эта жизнь была не мед, но восхищала иногда:
выдавала крупный куш при мелких шансах...
О, какая вдруг вспорхнет из-под корунда...
вроде скрипок, замирающих в нюансах.
выдавала крупный куш при мелких шансах...
О, какая вдруг вспорхнет из-под корунда...
вроде скрипок, замирающих в нюансах.
Ты живешь под этим деревом столько лет,
так и не зная, осина это или ольха.
Между тем это ясень, несущий весь месяц бред,
что будто бы он — Микула. Но он — Вольга.
так и не зная, осина это или ольха.
Между тем это ясень, несущий весь месяц бред,
что будто бы он — Микула. Но он — Вольга.
Этот наш “чайна-таун” и нищ, и уродлив.
Но луна подмигнет на бегу —
и китаец похож на живой иероглиф,
темно-синий на чистом снегу.
Но луна подмигнет на бегу —
и китаец похож на живой иероглиф,
темно-синий на чистом снегу.
Куда ты подевался, Борька Котов,
когда твой прах мы предали земле?
Английский мат дворовых полиглотов,
полеты рок-певиц на помеле,
когда твой прах мы предали земле?
Английский мат дворовых полиглотов,
полеты рок-певиц на помеле,
Кусок небосвода причудливо вырезан кровлями.
Пей крепкое зелье мороза — заплачено...
Январь-стеклодув потрудился над хрупкими...
и столько стекла,
Пей крепкое зелье мороза — заплачено...
Январь-стеклодув потрудился над хрупкими...
и столько стекла,
Что за этой листвой: городок иль деревня?
Впрочем, мне всё равно, что за ней.
Я как древний друид: я молюсь на деревья
в хищном мире людей и зверей.
Впрочем, мне всё равно, что за ней.
Я как древний друид: я молюсь на деревья
в хищном мире людей и зверей.
У полдня с вечером пока ничья.
Крутой холодный кипяток ручья
гремит под окнами. И дикий март
хрустит сосульками. И дальний мат,
Крутой холодный кипяток ручья
гремит под окнами. И дикий март
хрустит сосульками. И дальний мат,
Ветки марта темны и негибки.
Я люблю их. Еще я люблю
этот взгляд накануне улыбки,
безответственный дар бобылю.
Я люблю их. Еще я люблю
этот взгляд накануне улыбки,
безответственный дар бобылю.
Я кланялся и смоквам, и оливам,
верблюду на хургадском берегу.
Но к этим терриконам горделивым
испытывать почтенья не могу.
верблюду на хургадском берегу.
Но к этим терриконам горделивым
испытывать почтенья не могу.
На морском причале судна отворчали.
Наступает лакомый предутренний покой.
И в кафе потухли лаковые туфли,
шкалики да брюлики тусовки воровской.
Наступает лакомый предутренний покой.
И в кафе потухли лаковые туфли,
шкалики да брюлики тусовки воровской.
Дали молчаливы, безответны и огромны.
Трубы с водокачками растут в живых лесах.
Около Коломны, около Коломны
чёрная дорога поседела на глазах.
Трубы с водокачками растут в живых лесах.
Около Коломны, около Коломны
чёрная дорога поседела на глазах.
Освоена, но не воспета,
грязна, прекрасна, глубока
за теплым камнем парапета,
как сон подростка, та река.
грязна, прекрасна, глубока
за теплым камнем парапета,
как сон подростка, та река.
Фонарь затесался в ночную тусовку деревьев,
где тушинский клен распустился, как Гришка...
и мелкий боярышник, мелкою дрожью дрожа,
не знает, чего ожидать от беспутного клена.
где тушинский клен распустился, как Гришка...
и мелкий боярышник, мелкою дрожью дрожа,
не знает, чего ожидать от беспутного клена.
Газон с мандрагорой подстрижен. Но как-то...
Свет окон слетает, как голубь, крыло наклоня.
Ты должен признать: обаяние ночи огромно.
Огромно! Куда до него обаянию дня...
Свет окон слетает, как голубь, крыло наклоня.
Ты должен признать: обаяние ночи огромно.
Огромно! Куда до него обаянию дня...
Я помню эти летние картинки:
трассирующий просверк паутинки
при первом появлении луча,
и пурпурный кочан персидской розы,
трассирующий просверк паутинки
при первом появлении луча,
и пурпурный кочан персидской розы,
Меня ты обругал за обращенье к Богу.
А с кем мне разговаривать — с тобой?..
Квадригу — на дыбы и — в вечную дорогу
ездок на крыше в выси голубой!
А с кем мне разговаривать — с тобой?..
Квадригу — на дыбы и — в вечную дорогу
ездок на крыше в выси голубой!
Мелкая галька за пирсом гремуча в ночи,
словно включен микрофон.
Море мерцает, но слабо, в четыре свечи.
Зря ты надела шифон.
словно включен микрофон.
Море мерцает, но слабо, в четыре свечи.
Зря ты надела шифон.
Мы - подобье Его. Но ведь Он не явил нам...
В Назарете не знали, похож ли Исус на Отца.
А о нас-то уж что говорить... Впрочем, речь...
о случайном кузнечике, умершем под сапогом.
В Назарете не знали, похож ли Исус на Отца.
А о нас-то уж что говорить... Впрочем, речь...
о случайном кузнечике, умершем под сапогом.
Лучей необжигающих потоки...
Внезапный вздох каких-нибудь омел...
Я рано просыпался в Лангедоке,
чего нигде на свете не умел.
Внезапный вздох каких-нибудь омел...
Я рано просыпался в Лангедоке,
чего нигде на свете не умел.
В "Китайском летчике" играли танго шведы.
За ближним столиком сердились привереды,
просили лабухов - нельзя ль погорячей.
И дикой скрипочки отравленный ручей
За ближним столиком сердились привереды,
просили лабухов - нельзя ль погорячей.
И дикой скрипочки отравленный ручей
Я совсем изнемог от бесовских бесед с...
Захотелось летать - я спустился вдоль сосен...
Лунный окунь плескался в пруду,
да известно, ему наплевать на блесну и...
Захотелось летать - я спустился вдоль сосен...
Лунный окунь плескался в пруду,
да известно, ему наплевать на блесну и...
Небо пятницы этой — арбузная алая мякоть.
Чуть подсохшая слякоть
запомнила...
Час бесед.
Чуть подсохшая слякоть
запомнила...
Час бесед.
Лазурь сквозь зелень в сентябре, как в мае,...
И там, за парком, — там труба хромая дымит...
В Барвихе — солнце, и дождя ни капли над...
И там, за парком, — там труба хромая дымит...
В Барвихе — солнце, и дождя ни капли над...
Леонтьев мечтал о лазоревой марле на окнах
(не наш знаменитый, Валерий, а тот,...
Хотелось июньского света в тончайших...
нетяжкой, но явной защиты — хоть в виде...
(не наш знаменитый, Валерий, а тот,...
Хотелось июньского света в тончайших...
нетяжкой, но явной защиты — хоть в виде...
Может, ночь — это лучшее время для бешеных...
Ночью пошлый рассудок расслаблен и спит, как...
Что, казалось, убито, забыто, встаёт на...
Время медленно рвётся, как тот кобулетский...
Ночью пошлый рассудок расслаблен и спит, как...
Что, казалось, убито, забыто, встаёт на...
Время медленно рвётся, как тот кобулетский...
Покой — в проплывающем облаке. Забыты мечи и...
Вовек не бывавшему в обмороке неведомо...
Безумцев забавы опасные. Околица тысячелетья.
Вовек не бывавшему в обмороке неведомо...
Безумцев забавы опасные. Околица тысячелетья.
Что-то все не начинается весна,
и под тяжестью нагрузки снеговой
все трясет горизонтальная сосна
над обрывом сумасшедшей головой.
и под тяжестью нагрузки снеговой
все трясет горизонтальная сосна
над обрывом сумасшедшей головой.
Простор живого белого стиха,
бескрайнего, как снег под Оренбургом
иль поле летом – лишь ковыль, ковыль,
неясный мир метелок серебристых,
бескрайнего, как снег под Оренбургом
иль поле летом – лишь ковыль, ковыль,
неясный мир метелок серебристых,
Вновь по кладбищенской аллее
плетутся шубы и пальто...
Поминки стали веселее:
плетутся шубы и пальто...
Поминки стали веселее:
Пасмурная яблоня в бесплодии
стонет в саду сыром,
но полусна не будит...
Траурная бабочка мелодии,
стонет в саду сыром,
но полусна не будит...
Траурная бабочка мелодии,
Старость — как детство: не хочется рано...
Снова дремоту никак не могу одолеть я.
Времени чудо-машина, а проще, кровать,
снова меня унесла к середине столетья.
Снова дремоту никак не могу одолеть я.
Времени чудо-машина, а проще, кровать,
снова меня унесла к середине столетья.
Вот древнее зрелище — полная страсти толпа
на рынке, коричневом, желтом, оранжевом,...
Сквалыга и вместе мотовка, зорка и слепа,
как дышит она маринованным воздухом или...
на рынке, коричневом, желтом, оранжевом,...
Сквалыга и вместе мотовка, зорка и слепа,
как дышит она маринованным воздухом или...
Ars longa, vita brevis
Баскервильской собакой бросается ночь на...
ни за что ни про что: та, конечно, ханжа и...
но и служба - не мед.
Баскервильской собакой бросается ночь на...
ни за что ни про что: та, конечно, ханжа и...
но и служба - не мед.
TOP-20 лучших стихотворений Юрия Ряшенцева:
Я тебя убью своими же руками — [Юрий Ряшенцев]
Под капельницей думается плохо — [Юрий Ряшенцев]
Ничего не видя и не слыша — [Юрий Ряшенцев]
Молитва — [Юрий Ряшенцев]
Наступает неделя, когда умирают снега — [Юрий Ряшенцев]
Осенний Симеиз печален на закате — [Юрий Ряшенцев]
Леонтьев — [Юрий Ряшенцев]
У полдня с вечером пока ничья — [Юрий Ряшенцев]
Первая беседа — [Юрий Ряшенцев]
Перелетные ангелы — [Юрий Ряшенцев]
Луна светила так, как будто — [Юрий Ряшенцев]
Я помню эти летние картинки — [Юрий Ряшенцев]
Капернаум — [Юрий Ряшенцев]
Солнечный ноябрь — [Юрий Ряшенцев]
Почему бы не выпить стопаря — [Юрий Ряшенцев]
Сентябрь — [Юрий Ряшенцев]
Пробуждение — [Юрий Ряшенцев]
Розовыми прожилками светится мой инжир — [Юрий Ряшенцев]
Кролику — [Юрий Ряшенцев]
Элегия — [Юрий Ряшенцев]
Под капельницей думается плохо — [Юрий Ряшенцев]
Ничего не видя и не слыша — [Юрий Ряшенцев]
Молитва — [Юрий Ряшенцев]
Наступает неделя, когда умирают снега — [Юрий Ряшенцев]
Осенний Симеиз печален на закате — [Юрий Ряшенцев]
Леонтьев — [Юрий Ряшенцев]
У полдня с вечером пока ничья — [Юрий Ряшенцев]
Первая беседа — [Юрий Ряшенцев]
Перелетные ангелы — [Юрий Ряшенцев]
Луна светила так, как будто — [Юрий Ряшенцев]
Я помню эти летние картинки — [Юрий Ряшенцев]
Капернаум — [Юрий Ряшенцев]
Солнечный ноябрь — [Юрий Ряшенцев]
Почему бы не выпить стопаря — [Юрий Ряшенцев]
Сентябрь — [Юрий Ряшенцев]
Пробуждение — [Юрий Ряшенцев]
Розовыми прожилками светится мой инжир — [Юрий Ряшенцев]
Кролику — [Юрий Ряшенцев]
Элегия — [Юрий Ряшенцев]