Меню
Рюрик Ивнев
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Рюрик Ивнев
В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Рюрика Ивнева написанные на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи Рюрика Ивнева
Рюрик Ивнев (Михаил Александрович Ковалёв) (1891 - 1981) - русский поэт, прозаик, переводчик.
Как все пустынно! Пламенная медь.
Тугих колоколов язвительное жало.
Как мне хотелось бы внезапно умереть,
Как Анненский у Царскосельского вокзала!
Тугих колоколов язвительное жало.
Как мне хотелось бы внезапно умереть,
Как Анненский у Царскосельского вокзала!
Веселитесь! Звените бокалом вина!
Пропивайте и жгите мильоны.
Хорошо веселиться... И жизнь не видна,
И не слышны проклятья и стоны!
Пропивайте и жгите мильоны.
Хорошо веселиться... И жизнь не видна,
И не слышны проклятья и стоны!
Жизнь прошла. О! Боже! Боже! Боже!
Кто бы мог ее остановить,
Чтобы вспомнить пламенное ложе,
Спутника бичующей любви?
Кто бы мог ее остановить,
Чтобы вспомнить пламенное ложе,
Спутника бичующей любви?
Свистела вьюга, снег ли таял,
Цвела ли вишня, жег ли зной,
Когда-то письма прилетали,
Как птиц щебечущие стаи,
Цвела ли вишня, жег ли зной,
Когда-то письма прилетали,
Как птиц щебечущие стаи,
Я знаю: он несчастней всех,
Хоть ловко носит тогу счастья.
Его улыбка, голос, смех...
На это он великий мастер,
Хоть ловко носит тогу счастья.
Его улыбка, голос, смех...
На это он великий мастер,
С каждым часом всё ниже и ниже
Опускаюсь, падаю я.
Вот стою я, как клоун рыжий,
Изнемогающий от битья.
Опускаюсь, падаю я.
Вот стою я, как клоун рыжий,
Изнемогающий от битья.
Как жаль мне тех, кто не жил никогда
В глухих провинциальных городах,
Кто не дышал нетронутой травою,
Припав к земле кудрявой головою;
В глухих провинциальных городах,
Кто не дышал нетронутой травою,
Припав к земле кудрявой головою;
Не степной набег Батыя,
Не анчара терпкий яд -
Мне страшны слова простые:
"Нет мне дела до тебя".
Не анчара терпкий яд -
Мне страшны слова простые:
"Нет мне дела до тебя".
Я шел по дорогам, изрытым годами,
Дышал, задыхался и падал в крови.
И с тою же силою, как при Адаме,
Летели секунды, секунды любви.
Дышал, задыхался и падал в крови.
И с тою же силою, как при Адаме,
Летели секунды, секунды любви.
Все повторяется на свете -
Вагоны, облака, дымок.
Я, трижды совершеннолетний,
Дышу, как юноша, легко.
Вагоны, облака, дымок.
Я, трижды совершеннолетний,
Дышу, как юноша, легко.
Я Вам протягиваю руку
Не для пожатья невозможного,
А для того, чтоб дальним внукам
Донесся голос мой тревожный.
Не для пожатья невозможного,
А для того, чтоб дальним внукам
Донесся голос мой тревожный.
Ты прожил жизнь. Чего еще ты хочешь?
Ты не болел проказой и чумой
И, спотыкаясь, средь полярной ночи
Не брел в тоске с дорожною сумой.
Ты не болел проказой и чумой
И, спотыкаясь, средь полярной ночи
Не брел в тоске с дорожною сумой.
Довольно! Довольно! Довольно
Истошно кликушами выть!
Весь твой я, клокочущий Смольный,
С другими — постыдно мне быть.
Истошно кликушами выть!
Весь твой я, клокочущий Смольный,
С другими — постыдно мне быть.
Как все пустынно! Пламенная медь.
Тугих колоколов язвительное жало.
Как мне хотелось бы внезапно умереть,
Как Анненский у Царскосельского вокзала!
Тугих колоколов язвительное жало.
Как мне хотелось бы внезапно умереть,
Как Анненский у Царскосельского вокзала!
Блеснула боль в твоем прощальном взоре,
Покрылись сумраком любимые черты.
Никто не дал мне столько горя
И столько радости, как ты.
Покрылись сумраком любимые черты.
Никто не дал мне столько горя
И столько радости, как ты.
Глаза засыпаны песком —
Могу ли ветер осудить за это?
Бывают странности. Понять их нелегко —
Не осуди, не обесславь поэта.
Могу ли ветер осудить за это?
Бывают странности. Понять их нелегко —
Не осуди, не обесславь поэта.
Мне страшно. Я кидаю это слово
В холодный дым сверкающей земли.
Быть может, ты вливал мне в горло олово
При Алексее или при Василии.
В холодный дым сверкающей земли.
Быть может, ты вливал мне в горло олово
При Алексее или при Василии.
Глаза засыпаны песком —
Могу ли ветер осудить за это?
Бывают странности. Понять их нелегко —
Не осуди, не обесславь поэта.
Могу ли ветер осудить за это?
Бывают странности. Понять их нелегко —
Не осуди, не обесславь поэта.
О, неужели все пойдет насмарку -
И эта ночь, и эта тишина,
И эти зеленеющие арки
Листвы, в которых прячется луна?
И эта ночь, и эта тишина,
И эти зеленеющие арки
Листвы, в которых прячется луна?
Я пью тебя, пленительная жизнь,
Глазами, сердцем, вздохами и кожей.
Казалось бы, что все - одно и то же,
Как совершенно точный механизм.
Глазами, сердцем, вздохами и кожей.
Казалось бы, что все - одно и то же,
Как совершенно точный механизм.
Еще до рожденья звездой путеводной
Нам служат горячие гроздья любви
На торжищах людных, в пустыне безводной,
На дне подсознанья, в душе и в крови.
Нам служат горячие гроздья любви
На торжищах людных, в пустыне безводной,
На дне подсознанья, в душе и в крови.
Склонись, склонись мятежной головою,
Остановись на берегу реки,
Здесь прах лежит безвестного героя,
Что пал в бою от вражеской руки.
Остановись на берегу реки,
Здесь прах лежит безвестного героя,
Что пал в бою от вражеской руки.
Словно кубики слова перебираю,
Все они затерты и замызганы.
Как назвать тебя и с кем сравнить — не знаю,
Разве только с солнечными брызгами.
Все они затерты и замызганы.
Как назвать тебя и с кем сравнить — не знаю,
Разве только с солнечными брызгами.
Казалось мне, что все слова истерты,
Что свежих слов мне не найти родник,
Но взгляд один — и воскресает мертвый,
И оживает скованный язык.
Что свежих слов мне не найти родник,
Но взгляд один — и воскресает мертвый,
И оживает скованный язык.
Черного барашка на базаре
Мальчик равнодушно продает;
А вокруг — в разгуле и угаре
Суетится праздничный народ.
Мальчик равнодушно продает;
А вокруг — в разгуле и угаре
Суетится праздничный народ.
Под свист, улюлюканье, адский хохот
Белоснежных зубов и ртов озорных
Пой, не боясь прослыть скоморохом,
О самых первых чувствах своих.
Белоснежных зубов и ртов озорных
Пой, не боясь прослыть скоморохом,
О самых первых чувствах своих.
Жизнь прошла. О! Боже! Боже! Боже!
Кто бы мог ее остановить,
Чтобы вспомнить пламенное ложе,
Спутника бичующей любви?
Кто бы мог ее остановить,
Чтобы вспомнить пламенное ложе,
Спутника бичующей любви?
85-й годовщине со дня рождения
Сергея Есенина посвящаю
Есенина1 нет, но горячее сердце
Забилось сильнее при думе о нем.
Сергея Есенина посвящаю
Есенина1 нет, но горячее сердце
Забилось сильнее при думе о нем.
А. Федоренко
И все-таки сквозь дым фантасмагорий
И сквозь туман космической земли
Читаю я в твоем холодном взоре
И все-таки сквозь дым фантасмагорий
И сквозь туман космической земли
Читаю я в твоем холодном взоре
Ах, с судьбою мы вечно спорим,
Надоели мне эти игры,
Чередуется счастье с горем,
Точно полосы на шкуре тигра.
Надоели мне эти игры,
Чередуется счастье с горем,
Точно полосы на шкуре тигра.
Был хмурый день. Мы ехали в тумане,
Дрожали стекла, плача и звеня.
Любить тебя душа не перестанет,
Но Серпухов не радует меня.
Дрожали стекла, плача и звеня.
Любить тебя душа не перестанет,
Но Серпухов не радует меня.
Я писем ждал, но странное молчанье
Меня не удивило. Жизнь есть жизнь,
Я принимаю новое страданье
Без горьких жалоб и без укоризн.
Меня не удивило. Жизнь есть жизнь,
Я принимаю новое страданье
Без горьких жалоб и без укоризн.
Слова - ведь это груз в пути,
Мешок тяжелый, мясо с кровью.
О, если бы я мог найти
Таинственные междусловья.
Мешок тяжелый, мясо с кровью.
О, если бы я мог найти
Таинственные междусловья.
Любовь моя - ты солнцем сожжена.
Молчу и жду последнего удара.
Сухие губы. Темная луна.
И фонари проклятого бульвара.
Молчу и жду последнего удара.
Сухие губы. Темная луна.
И фонари проклятого бульвара.
Надо мной светит солнце горящее,
Светит солнце, горящее мне,
В бесконечную даль уходящее
Поле в жарком и ярком огне.
Светит солнце, горящее мне,
В бесконечную даль уходящее
Поле в жарком и ярком огне.
Пройдя сквозь пламя испытания,
Сквозь штормы ледяных морей,
Они спешат под ликованье
На всенародное свиданье,
Сквозь штормы ледяных морей,
Они спешат под ликованье
На всенародное свиданье,
Не о любви прошу тебя я,
Не о безумстве в поздний час.
Пусть пламя света, догорая,
Нас озарит в последний раз.
Не о безумстве в поздний час.
Пусть пламя света, догорая,
Нас озарит в последний раз.
Вижу птиц синеющую стаю,
Прорезающую облачные дали.
Неужели чувства воскресают?
Да они совсем не умирали.
Прорезающую облачные дали.
Неужели чувства воскресают?
Да они совсем не умирали.
С годами ярче давних дней кипенье
И синева единственных очей.
Черемухи и яблони цветенье,
И первый вздох, и первое волненье,
И синева единственных очей.
Черемухи и яблони цветенье,
И первый вздох, и первое волненье,
85-й годовщине со дня рождения
Сергея Есенина посвящаю
Есенина¹ нет, но горячее сердце
Сергея Есенина посвящаю
Есенина¹ нет, но горячее сердце
Перелистай страницы жизни
И вслух прочти одну из них.
Что в них найдешь ты? Отзвук тризны
Иль кровью напоенный стих?
И вслух прочти одну из них.
Что в них найдешь ты? Отзвук тризны
Иль кровью напоенный стих?
Любовь моя - ты солнцем сожжена.
Молчу и жду последнего удара.
Сухие губы. Темная луна.
И фонари проклятого бульвара.
Молчу и жду последнего удара.
Сухие губы. Темная луна.
И фонари проклятого бульвара.
Я повинен пред тобой, Любовь!
Но скажи, Вселенная, как быть
И какой ценой угомонить
Буйную, неистовую кровь?
Но скажи, Вселенная, как быть
И какой ценой угомонить
Буйную, неистовую кровь?
Небо плыло тихо и спокойно.
Падал снег, как сотни лет назад.
Петербург, который Петр построил,
Ныне назывался Петроград.
Падал снег, как сотни лет назад.
Петербург, который Петр построил,
Ныне назывался Петроград.
Я надену колпак дурацкий
И пойду колесить по Руси,
Вдыхая запах кабацкий...
Будет в поле дождь моросить.
И пойду колесить по Руси,
Вдыхая запах кабацкий...
Будет в поле дождь моросить.
Мне страшно. Я кидаю это слово
В холодный дым сверкающей земли.
Быть может, ты вливал мне в горло олово
При Алексее или при Василии.
В холодный дым сверкающей земли.
Быть может, ты вливал мне в горло олово
При Алексее или при Василии.
Плыли горы в лиловом тумане,
Мы в Коджорах встречали зарю.
Вы сказали: я из Гурджани
И по-русски не говорю.
Мы в Коджорах встречали зарю.
Вы сказали: я из Гурджани
И по-русски не говорю.
Приходит старость. С ней не так легко
Нам справиться, и мы уже не дети.
И наша юность где-то далеко,
Как будто даже на другой планете.
Нам справиться, и мы уже не дети.
И наша юность где-то далеко,
Как будто даже на другой планете.
Веселитесь! Звените бокалом вина!
Пропивайте и жгите мильоны.
Хорошо веселиться... И жизнь не видна,
И не слышны проклятья и стоны!
Пропивайте и жгите мильоны.
Хорошо веселиться... И жизнь не видна,
И не слышны проклятья и стоны!
Я смотрю на клубы пара,
Детство в памяти храня,
Баладжары, Баладжары
Уплывают от меня.
Детство в памяти храня,
Баладжары, Баладжары
Уплывают от меня.
Смотрю на дымку сизого заката,
На очертанья неподвижных гор,
И все, что волновало грудь когда-то,
Вдруг встало предо мной, туманя взор.
На очертанья неподвижных гор,
И все, что волновало грудь когда-то,
Вдруг встало предо мной, туманя взор.
Только дунь, и его не стало.
Но зачем на него мне дуть?
Это может смертельно ранить
Самого меня прямо в грудь.
Но зачем на него мне дуть?
Это может смертельно ранить
Самого меня прямо в грудь.
Твои глаза давно уже не снятся
И никогда не будут сниться мне,
Но буквы «Серпухов» все так же...
Как в те года, на каменной стене.
И никогда не будут сниться мне,
Но буквы «Серпухов» все так же...
Как в те года, на каменной стене.
Откуда ты взялся - черный, кудлатый,
Неимоверно славный пес?
Жил ты бедно или богато,
Где ты воспитывался и рос?
Неимоверно славный пес?
Жил ты бедно или богато,
Где ты воспитывался и рос?
Бювар старинный! Бабушка в Париже
Тебя ласкала тайно от гостей.
Ведь ты ей был всех самых близких ближе
Походный сейф волнений и страстей.
Тебя ласкала тайно от гостей.
Ведь ты ей был всех самых близких ближе
Походный сейф волнений и страстей.
Наедине с природой, независимо
От всех философических препон,
Магический я слышу перезвон
Высоких сосен и деревьев лиственных.
От всех философических препон,
Магический я слышу перезвон
Высоких сосен и деревьев лиственных.
На кисть художника я променял бы лиру,
Чтоб Вас запечатлеть хотя б единый раз
И передать, как дар векам, потомству, миру —
Цвет Вашего лица, блеск темно-синих глаз.
Чтоб Вас запечатлеть хотя б единый раз
И передать, как дар векам, потомству, миру —
Цвет Вашего лица, блеск темно-синих глаз.
Пока твоих страстей еще не охладили
Потока времени прохладные струи,
Запечатлей для тех, кто в жизнь едва...
Душевные волнения твои.
Потока времени прохладные струи,
Запечатлей для тех, кто в жизнь едва...
Душевные волнения твои.
Опускаются веки, как шторы,
Одному остаться позволь.
Есть какой-то предел, за которым
Не страшна никакая боль.
Одному остаться позволь.
Есть какой-то предел, за которым
Не страшна никакая боль.
Все забыть — и прошлые года,
И тот мир, который был безбрежным,
Я тебя не видел никогда
Вот таким особенным и нежным.
И тот мир, который был безбрежным,
Я тебя не видел никогда
Вот таким особенным и нежным.
Цветущие розы мне снились всю ночь
В садах золотых Апшерона.
Казалось мне, было все это точь-в-точь,
Как в сказке, любовью рожденной.
В садах золотых Апшерона.
Казалось мне, было все это точь-в-точь,
Как в сказке, любовью рожденной.
TOP-20 лучших стихотворений Рюрика Ивнева:
Бювар — [Рюрик Ивнев]
Я пью тебя, пленительная жизнь — [Рюрик Ивнев]
Все повторяется — [Рюрик Ивнев]
Не о любви прошу тебя я — [Рюрик Ивнев]
Пес — [Рюрик Ивнев]
Цветущие розы мне снились всю ночь — [Рюрик Ивнев]
Животворящий взгляд — [Рюрик Ивнев]
Жизнь твоя — [Рюрик Ивнев]
Перелистай страницы жизни — [Рюрик Ивнев]
Глаза засыпаны песком — — [Рюрик Ивнев]
Гроздья любви — [Рюрик Ивнев]
Смотрю на дымку сизого заката — [Рюрик Ивнев]
Плыли горы в лиловом тумане — [Рюрик Ивнев]
Черный барашек — [Рюрик Ивнев]
* * * — [Рюрик Ивнев]
Опускаются веки, как шторы — [Рюрик Ивнев]
Я повинен пред тобой, Любовь! — [Рюрик Ивнев]
Станция Серпухов — [Рюрик Ивнев]
Под свист, улюлюканье, адский хохот — [Рюрик Ивнев]
Жизнь прошла О! Боже! Боже! Боже! — [Рюрик Ивнев]
Я пью тебя, пленительная жизнь — [Рюрик Ивнев]
Все повторяется — [Рюрик Ивнев]
Не о любви прошу тебя я — [Рюрик Ивнев]
Пес — [Рюрик Ивнев]
Цветущие розы мне снились всю ночь — [Рюрик Ивнев]
Животворящий взгляд — [Рюрик Ивнев]
Жизнь твоя — [Рюрик Ивнев]
Перелистай страницы жизни — [Рюрик Ивнев]
Глаза засыпаны песком — — [Рюрик Ивнев]
Гроздья любви — [Рюрик Ивнев]
Смотрю на дымку сизого заката — [Рюрик Ивнев]
Плыли горы в лиловом тумане — [Рюрик Ивнев]
Черный барашек — [Рюрик Ивнев]
* * * — [Рюрик Ивнев]
Опускаются веки, как шторы — [Рюрик Ивнев]
Я повинен пред тобой, Любовь! — [Рюрик Ивнев]
Станция Серпухов — [Рюрик Ивнев]
Под свист, улюлюканье, адский хохот — [Рюрик Ивнев]
Жизнь прошла О! Боже! Боже! Боже! — [Рюрик Ивнев]