Меню
Елизавета Дмитриева
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Елизавета Дмитриева
В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Елизаветы Дмитриевой написанные на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи Елизаветы Дмитриевой
Дмитриева (в замужестве Васильева) Елизавета Ивановна (1887 - 1928) — русская поэтесса, более известная под литературным псевдонимом-мистификацией Черубина де Габриак.
I. Он раскрывает
Он пришел сюда от Востока,
Запыленным плащом одет,
Опираясь на жезл пророка,
Он пришел сюда от Востока,
Запыленным плащом одет,
Опираясь на жезл пророка,
С. Маковскому
Милый рыцарь! Дамы Черной
Вы несли цветы учтиво,
власти призрака покорный,
Милый рыцарь! Дамы Черной
Вы несли цветы учтиво,
власти призрака покорный,
Братья-камни! Сестры-травы!
Как найти для вас слова?
Человеческой отравы
я вкусила - и мертва.
Как найти для вас слова?
Человеческой отравы
я вкусила - и мертва.
Горький и дикий запах земли:
Темной гвоздикой поля поросли!
В травы одежду скинув с плеча,
В поле вечернем горю, как свеча.
Темной гвоздикой поля поросли!
В травы одежду скинув с плеча,
В поле вечернем горю, как свеча.
Его египетские губы
Замкнули древние мечты,
И повелительны и грубы
Лица жестокого черты.
Замкнули древние мечты,
И повелительны и грубы
Лица жестокого черты.
Замкнули дверь в мою обитель
навек утерянным ключом,
и черный Ангел, мой хранитель,
стоит с пылающим мечом.
навек утерянным ключом,
и черный Ангел, мой хранитель,
стоит с пылающим мечом.
С. Маковскому
Твои цветы... цветы от друга,
Моей Испании цветы.
Я их замкну чертою круга
Твои цветы... цветы от друга,
Моей Испании цветы.
Я их замкну чертою круга
Ах, лик вернейшего из рыцарей Амура
Не создали мне ни певцы Прованса,
Ни Франции бароны,
И голос трубадура
Не создали мне ни певцы Прованса,
Ни Франции бароны,
И голос трубадура
Да, целовала и знала
губ твоих сладких след,
губы губам отдавала,
греха тут нет.
губ твоих сладких след,
губы губам отдавала,
греха тут нет.
Жалит лоб твой из острого терния
Как венец заплетенный венок,
И у глаз твоих темные тени.
Пред тобою склоняя колени,
Как венец заплетенный венок,
И у глаз твоих темные тени.
Пред тобою склоняя колени,
Твои глаза - святой Грааль,
В себя принявший скорби мира,
И облекла твою печаль
Марии белая порфира.
В себя принявший скорби мира,
И облекла твою печаль
Марии белая порфира.
В овальном зеркале твой вижу бледный лик.
С висков опущены каштановые кудри,
Они как будто в золотистой пудре.
И на плече чернеет кровь гвоздик.
С висков опущены каштановые кудри,
Они как будто в золотистой пудре.
И на плече чернеет кровь гвоздик.
Л. П. Брюлловой
Есть два креста - то два креста печали,
Из семигранных горных хрусталей.
Один из них и ярче, и алей,
Есть два креста - то два креста печали,
Из семигранных горных хрусталей.
Один из них и ярче, и алей,
Я - в истомляющей ссылке,
в этих проклятых стенах.
Синие, нежные жилки
бьются на бледных руках.
в этих проклятых стенах.
Синие, нежные жилки
бьются на бледных руках.
Я венки тебе часто плету
Из пахучей и ласковой мяты,
Из травинок, что ветром примяты,
И из каперсов в белом цвету.
Из пахучей и ласковой мяты,
Из травинок, что ветром примяты,
И из каперсов в белом цвету.
О, если бы аккорды урагана,
Как старого органа,
Звучали бы не так безумно-дико;
О, если бы закрылась в сердце рана
Как старого органа,
Звучали бы не так безумно-дико;
О, если бы закрылась в сердце рана
Давно ты дал в порыве суеверном
Мне зеркало в оправе из свинца,
И призрак твоего лица
Я удержала в зеркале неверном.
Мне зеркало в оправе из свинца,
И призрак твоего лица
Я удержала в зеркале неверном.
Все летают черные птицы
И днем, и поутру,
А по ночам мне снится,
Что я скоро умру.
И днем, и поутру,
А по ночам мне снится,
Что я скоро умру.
Кто-то мне сказал: твой милый
Будет в огненном плаще...
Камень, сжатый в чьей праще,
Загремел с безумной силой?
Будет в огненном плаще...
Камень, сжатый в чьей праще,
Загремел с безумной силой?
С моею царственной мечтой
Одна брожу по всей вселенной,
С моим презреньем к жизни тленной,
С моею горькой красотой.
Одна брожу по всей вселенной,
С моим презреньем к жизни тленной,
С моею горькой красотой.
Цветы живут в людских сердцах;
Читаю тайно в их страницах
О ненамеченных границах,
О нерасцветших лепестках.
Читаю тайно в их страницах
О ненамеченных границах,
О нерасцветших лепестках.
"Когда выпадет снег",- ты сказал
и коснулся тревожно
моих губ, заглушив поцелуем слова,
Значит, счастье - не сон. Оно здесь.
и коснулся тревожно
моих губ, заглушив поцелуем слова,
Значит, счастье - не сон. Оно здесь.
Памяти 25 августа 1921
Как-то странно во мне преломилась
пустота неоплаканных дней.
Пусть Господня последняя милость
Как-то странно во мне преломилась
пустота неоплаканных дней.
Пусть Господня последняя милость
В глубоких бороздах ладони
Читаю жизни письмена:
В них путь к Мистической Короне
И плоти мертвой глубина.
Читаю жизни письмена:
В них путь к Мистической Короне
И плоти мертвой глубина.
Давно, как маска восковая,
Мне на лицо легла печаль...
Среди живых я не живая,
И, мертвой, мира мне не жаль.
Мне на лицо легла печаль...
Среди живых я не живая,
И, мертвой, мира мне не жаль.
Лишь раз один, как папоротник, я
цвету огнем весенней, пьяной ночью...
Приди за мной к лесному средоточью,
в заклятый круг, приди, сорви меня.
цвету огнем весенней, пьяной ночью...
Приди за мной к лесному средоточью,
в заклятый круг, приди, сорви меня.
Lumen coeli, sancta rosa!
Иерихонская роза цветет только раз,
Но не все ее видят цветенье:
Ее чудо открыто для набожных глаз,
Иерихонская роза цветет только раз,
Но не все ее видят цветенье:
Ее чудо открыто для набожных глаз,
Фальшиво на дворе моем
поет усталая шарманка,
гадает нищая цыганка...
Зачем, о чем?
поет усталая шарманка,
гадает нищая цыганка...
Зачем, о чем?
Ego vox ejus!
В слепые ночи новолунья,
Глухой тревогою полна,
Завороженная колдунья,
В слепые ночи новолунья,
Глухой тревогою полна,
Завороженная колдунья,
Мое сердце - словно чаша
Горького вина,
Оттого, что встреча наша
Не полна.
Горького вина,
Оттого, что встреча наша
Не полна.
Крест на белом перекрестке
Сказочных дорог.
Рассыпает иней блестки
У Христовых ног.
Сказочных дорог.
Рассыпает иней блестки
У Христовых ног.
Она задумалась. За парусом фелуки
Следят ее глаза сквозь завесы ресниц.
И подняты наверх сверкающие руки,
Как крылья легких птиц.
Следят ее глаза сквозь завесы ресниц.
И подняты наверх сверкающие руки,
Как крылья легких птиц.
Ищу защиты в преддверьи храма
Пред Богоматерью Всех Сокровищ1,
Пусть орифламма2
Твоя укроет от всех чудовищ...
Пред Богоматерью Всех Сокровищ1,
Пусть орифламма2
Твоя укроет от всех чудовищ...
Ты в зеркало смотри,
Смотри, не отрываясь,
Там не твои черты,
Там в зеркале живая,
Смотри, не отрываясь,
Там не твои черты,
Там в зеркале живая,
Л. П. Брюлловой
Оделся Ахен весь зелеными ветвями.
Для милой Франции окончена печаль;
Сегодня отдала ей голубая даль
Оделся Ахен весь зелеными ветвями.
Для милой Франции окончена печаль;
Сегодня отдала ей голубая даль
Червленый щит в моем гербе,
И знака нет на светлом поле.
Но вверен он моей судьбе,
Последней - в роде дерзких волей...
И знака нет на светлом поле.
Но вверен он моей судьбе,
Последней - в роде дерзких волей...
Весь лед души обстал вокруг,
Как отраженная ограда,
И там совпал Полярный круг
С кругами Ада.
Как отраженная ограда,
И там совпал Полярный круг
С кругами Ада.
В быстро сдернутых перчатках
Сохранился оттиск рук,
Черный креп в негибких складках
Очертил на плитах круг.
Сохранился оттиск рук,
Черный креп в негибких складках
Очертил на плитах круг.
Спи! Вода в Неве
Так же вседержавна,
Широка и плавна,
Как заря в Москве.
Так же вседержавна,
Широка и плавна,
Как заря в Москве.
Как горько понимать, что стали мы чужими,
не перейдя мучительной черты.
Зачем перед концом ты спрашиваешь имя
того, кем не был ты?
не перейдя мучительной черты.
Зачем перед концом ты спрашиваешь имя
того, кем не был ты?
Ты не вытянешь полным ведра,
Будешь ждать, но вода не нальется,
А когда-то белей серебра
Ты поила водой из колодца.
Будешь ждать, но вода не нальется,
А когда-то белей серебра
Ты поила водой из колодца.
Дымом в сердце расстелился ладан,
И вручили обруча мне два.
Ах, пока жива,
Будет ли запрет их мной разгадан?
И вручили обруча мне два.
Ах, пока жива,
Будет ли запрет их мной разгадан?
Она ступает без усилья,
Она неслышна, как гроза,
У ней серебряные крылья
И темно-серые глаза.
Она неслышна, как гроза,
У ней серебряные крылья
И темно-серые глаза.
О, сколько раз, в часы бессонниц,
Вставало ярче и живей
Сиянье радужных оконниц
Моих немыслимых церквей.
Вставало ярче и живей
Сиянье радужных оконниц
Моих немыслимых церквей.
Где Херувим, свое мне давший имя,
Мой знак прошедших дней?
Каких фиалковых полей
Касаешься крылами ты своими?
Мой знак прошедших дней?
Каких фиалковых полей
Касаешься крылами ты своими?
Серый сумрак бесприютней,
Сердце - горче. Я одна.
Я одна с испанской лютней
У окна.
Сердце - горче. Я одна.
Я одна с испанской лютней
У окна.
То было раньше, было прежде...
О, не зови души моей.
Она в разорванной одежде
Стоит у запертых дверей.
О, не зови души моей.
Она в разорванной одежде
Стоит у запертых дверей.
Когда Медведица в зените
Над белым городом стоит,
Я тку серебряные нити,
И прялка вещая стучит.
Над белым городом стоит,
Я тку серебряные нити,
И прялка вещая стучит.
Над полем грустным и победным
Простерт червленый щит зари.
По скатам гор, в тумане медном,
Дымят и гаснут алтари.
Простерт червленый щит зари.
По скатам гор, в тумане медном,
Дымят и гаснут алтари.
Прислушайся к ночному сновиденью,
не пропусти упавшую звезду...
по улицам моим Невидимою Тенью
я за тобой пройду...
не пропусти упавшую звезду...
по улицам моим Невидимою Тенью
я за тобой пройду...
Парус разорван, поломаны весла.
Буря и море вокруг.
Вот какой жребий судьбою нам послан,
Бедный мой друг.
Буря и море вокруг.
Вот какой жребий судьбою нам послан,
Бедный мой друг.
Чудотворным молилась иконам,
призывала на помощь любовь,
а на сердце малиновым звоном
запевала цыганская кровь...
призывала на помощь любовь,
а на сердце малиновым звоном
запевала цыганская кровь...
Графу А. Н. Толстому
Сияли облака оттенка роз и чая,
Спустилась мягко шаль с усталого плеча
На влажный шелк травы, склонившись у ключа,
Сияли облака оттенка роз и чая,
Спустилась мягко шаль с усталого плеча
На влажный шелк травы, склонившись у ключа,
Есть на дне геральдических снов
Перерывы сверкающей ткани;
В глубине анфилад и дворцов,
На последней таинственной грани,
Перерывы сверкающей ткани;
В глубине анфилад и дворцов,
На последней таинственной грани,
Я ветви яблонь поняла,
Их жест дающий и смиренный,
Почти к земле прикосновенный
Изгиб крыла.
Их жест дающий и смиренный,
Почти к земле прикосновенный
Изгиб крыла.
Где б нашей встречи ни было начало,
Ее конец не здесь!
Ты от души моей берешь так мало,
Горишь еще не весь!
Ее конец не здесь!
Ты от души моей берешь так мало,
Горишь еще не весь!
TOP-20 лучших стихотворений Елизаветы Дмитриевой:
Где б нашей встречи ни было начало — [Елизавета Дмитриева]
Пророк — [Елизавета Дмитриева]
Парус разорван, поломаны весла. — [Елизавета Дмитриева]
Я венки тебе часто плету — [Елизавета Дмитриева]
Когда выпадет снег — [Елизавета Дмитриева]
Ты в зеркало смотри — [Елизавета Дмитриева]
Прялка — [Елизавета Дмитриева]
Мое сердце - словно чаша — [Елизавета Дмитриева]
Горький и дикий запах земли: — [Елизавета Дмитриева]
Савонарола — [Елизавета Дмитриева]
Цветы — [Елизавета Дмитриева]
Я ветви яблонь поняла — [Елизавета Дмитриева]
Сонет (Сияли облака оттенка роз и чая...) — [Елизавета Дмитриева]
Конец — [Елизавета Дмитриева]
Братья-камни! Сестры-травы! — [Елизавета Дмитриева]
С. Маковскому — [Елизавета Дмитриева]
Да, целовала и знала — [Елизавета Дмитриева]
Замкнули дверь в мою обитель — [Елизавета Дмитриева]
Моей одной — [Елизавета Дмитриева]
Двойник — [Елизавета Дмитриева]
Пророк — [Елизавета Дмитриева]
Парус разорван, поломаны весла. — [Елизавета Дмитриева]
Я венки тебе часто плету — [Елизавета Дмитриева]
Когда выпадет снег — [Елизавета Дмитриева]
Ты в зеркало смотри — [Елизавета Дмитриева]
Прялка — [Елизавета Дмитриева]
Мое сердце - словно чаша — [Елизавета Дмитриева]
Горький и дикий запах земли: — [Елизавета Дмитриева]
Савонарола — [Елизавета Дмитриева]
Цветы — [Елизавета Дмитриева]
Я ветви яблонь поняла — [Елизавета Дмитриева]
Сонет (Сияли облака оттенка роз и чая...) — [Елизавета Дмитриева]
Конец — [Елизавета Дмитриева]
Братья-камни! Сестры-травы! — [Елизавета Дмитриева]
С. Маковскому — [Елизавета Дмитриева]
Да, целовала и знала — [Елизавета Дмитриева]
Замкнули дверь в мою обитель — [Елизавета Дмитриева]
Моей одной — [Елизавета Дмитриева]
Двойник — [Елизавета Дмитриева]