Меню
Марина Цветаева
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Марина Цветаева
В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Марины Цветаевой написанные на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи Марины Цветаевой
Цветаева Марина Ивановна (1892 - 1941) - русская поэтесса, прозаик, переводчик, один из крупнейших русских поэтов XX века.
Что ты любовь моя —
Пора бы знать.
Приди в полночный час,
Скажи, как звать.
Пора бы знать.
Приди в полночный час,
Скажи, как звать.
Сказавший всем страстям: прости —
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Медленный дождик идет и идет,
Золото мочит кудрей.
Девочка тихо стоит у дверей,
Девочка ждет.
Золото мочит кудрей.
Девочка тихо стоит у дверей,
Девочка ждет.
С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны - на карте
Нет, в пространстве - нет.
Весь подлунный свет!
Той страны - на карте
Нет, в пространстве - нет.
Бледно-лицый
Страж над плеском века.
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
Страж над плеском века.
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
Чуть полночь бьют куранты,
Сверкают диаманты,
Инкогнито пестро.
(Опишешь ли, перо,
Сверкают диаманты,
Инкогнито пестро.
(Опишешь ли, перо,
Но тесна вдвоём
Даже радость утр.
Оттолкнувшись лбом
И подавшись внутрь,
Даже радость утр.
Оттолкнувшись лбом
И подавшись внутрь,
Я помню первый день, младенческое зверство,
Истомы и глотка божественную муть,
Всю беззаботность рук, всю бессердечность...
Что камнем падало — и ястребом — на грудь.
Истомы и глотка божественную муть,
Всю беззаботность рук, всю бессердечность...
Что камнем падало — и ястребом — на грудь.
Из недр и на ветвь — рысями!
Из недр и на ветр — свистами!
Гусиным пером писаны?
Да это ж стрела скифская!
Из недр и на ветр — свистами!
Гусиным пером писаны?
Да это ж стрела скифская!
Я не танцую, — без моей вины
Пошло волнами розовое платье.
Но вот обеими руками вдруг
Перехитрен, накрыт и пойман — ветер.
Пошло волнами розовое платье.
Но вот обеими руками вдруг
Перехитрен, накрыт и пойман — ветер.
- Годы твои - гора,
Время твое - царей.
Дура! любить - стара.
- Други! любовь - старей:
Время твое - царей.
Дура! любить - стара.
- Други! любовь - старей:
Алексею Александровичу Чаброву
Не ревновать и не клясть,
В грудь призывая — все стрелы!
Дружба! — Последняя страсть
Не ревновать и не клясть,
В грудь призывая — все стрелы!
Дружба! — Последняя страсть
Где слезиночки роняла,
Завтра розы будут цвесть.
Я кружавчики сплетала,
Завтра сети буду плесть.
Завтра розы будут цвесть.
Я кружавчики сплетала,
Завтра сети буду плесть.
От лихой любовной думки
Как уеду по чугунке —
Распыхтится паровоз,
И под гул его угрюмый
Как уеду по чугунке —
Распыхтится паровоз,
И под гул его угрюмый
— Пора! для этого огня —
Стара!
— Любовь — старей меня!
— Пятидесяти январей
Стара!
— Любовь — старей меня!
— Пятидесяти январей
Борису Пастернаку —
«за игру за твою великую,
за yтexи твои за нежные…»
Часть первая
«за игру за твою великую,
за yтexи твои за нежные…»
Часть первая
В огромном городе моем - ночь.
Из дома сонного иду - прочь
И люди думают: жена, дочь,-
А я запомнила одно: ночь.
Из дома сонного иду - прочь
И люди думают: жена, дочь,-
А я запомнила одно: ночь.
Целому морю — нужно все небо,
Целому сердцу — нужен весь Бог.
27 апреля
Целому сердцу — нужен весь Бог.
27 апреля
Бледно — лицый
Страж над плеском века —
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
Страж над плеском века —
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
Другие — с очами и с личиком светлым,
А я-то ночами беседую с ветром.
Не с тем — италийским
Зефиром младым, —
А я-то ночами беседую с ветром.
Не с тем — италийским
Зефиром младым, —
Ты дал нам мужества —
На сто жизней!
Пусть земли кружатся,
Мы — недвижны.
На сто жизней!
Пусть земли кружатся,
Мы — недвижны.
На царевича похож он.
— Чем? — Да чересчур хорош он:
На простого не похож.
Семилетняя сболтнула,
— Чем? — Да чересчур хорош он:
На простого не похож.
Семилетняя сболтнула,
В синем небе — розан пламенный:
Сердце вышито на знамени.
Впереди — без роду-племени
Знаменосец молодой.
Сердце вышито на знамени.
Впереди — без роду-племени
Знаменосец молодой.
«День — для работы, вечер — для беседы, а...
Нет, легче жизнь отдать, чем час
Сего блаженного тумана!
Ты мне велишь — единственный приказ! —
Нет, легче жизнь отдать, чем час
Сего блаженного тумана!
Ты мне велишь — единственный приказ! —
«Тает царевна, как свечка,
Руки сложила крестом,
На золотое колечко
Грустно глядит». — «А потом?»
Руки сложила крестом,
На золотое колечко
Грустно глядит». — «А потом?»
Ты тогда дышал и бредил Кантом.
Я тогда ходила с красным бантом.
Бриллиантов не было и
. . . . . . . . . .
Я тогда ходила с красным бантом.
Бриллиантов не было и
. . . . . . . . . .
Памятью сердца — венком незабудок
Я окружила твой милый портрет.
Днем утоляет и лечит рассудок,
Вечером — нет.
Я окружила твой милый портрет.
Днем утоляет и лечит рассудок,
Вечером — нет.
Мой путь не лежит мимо дому — твоего.
Мой путь не лежит мимо дому — ничьего.
А всё же с пути сбиваюсь,
(Особо — весной!),
Мой путь не лежит мимо дому — ничьего.
А всё же с пути сбиваюсь,
(Особо — весной!),
Ах, с откровенного отвеса —
Вниз — чтобы в прах и в смоль!
Земной любови недовесок
Слезой солить — доколь?
Вниз — чтобы в прах и в смоль!
Земной любови недовесок
Слезой солить — доколь?
Юношам — жарко,
Юноши — рдеют,
Юноши бороду бреют.
Старость — жалеет:
Юноши — рдеют,
Юноши бороду бреют.
Старость — жалеет:
И уж опять они в полуистоме
О каждом сне волнуются тайком;
И уж опять в полууснувшем доме
Ведут беседу с давним дневником.
О каждом сне волнуются тайком;
И уж опять в полууснувшем доме
Ведут беседу с давним дневником.
Сказавший всем страстям: прости —
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Белое солнце и низкие, низкие тучи,
Вдоль огородов - за белой стеною - погост.
И на песке вереницы соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.
Вдоль огородов - за белой стеною - погост.
И на песке вереницы соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.
А человек идет за плугом
И строит гнезда.
Одна пред Господом заслуга:
Глядеть на звезды.
И строит гнезда.
Одна пред Господом заслуга:
Глядеть на звезды.
Други! Братственный сонм!
Вы, чьим взмахом сметен
След обиды земной.
Лес! — Элизиум мой!
Вы, чьим взмахом сметен
След обиды земной.
Лес! — Элизиум мой!
Когда-нибудь, прелестное созданье,
Я стану для тебя воспоминаньем,
Там, в памяти твоей голубоокой,
Затерянным - так далеко-далеко.
Я стану для тебя воспоминаньем,
Там, в памяти твоей голубоокой,
Затерянным - так далеко-далеко.
Каменногрудый,
Каменнолобый,
Каменнобровый
Столб:
Каменнолобый,
Каменнобровый
Столб:
С темной веткою шепчется ветка,
Под ногами ложится трава,
Где-то плачет сова…
Дай мне руку, пугливая детка!
Под ногами ложится трава,
Где-то плачет сова…
Дай мне руку, пугливая детка!
Листья ли с древа рушатся,
Розовые да чайные?
Нет, с покоренной русости
Ризы ее, шелка ее…
Розовые да чайные?
Нет, с покоренной русости
Ризы ее, шелка ее…
Уединение: уйди
В себя, как прадеды в феоды.
Уединение: в груди
Ищи и находи свободу.
В себя, как прадеды в феоды.
Уединение: в груди
Ищи и находи свободу.
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет — мелкой,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет — мелкой,
Последняя прелесть,
Последняя тяжесть:
Ребенок, у ног моих
Бьющий в ладоши.
Последняя тяжесть:
Ребенок, у ног моих
Бьющий в ладоши.
Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром?
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром?
А уж так: ни о чем!
Не плечом-не бочком,
Не толчком-локотком, —
Говорком, говорком.
Не плечом-не бочком,
Не толчком-локотком, —
Говорком, говорком.
Милую целуя, я сорвал цветок.
Милая — красотка, рот — вишневый сок.
Милую целуя, я сорвал цветок.
Грудь — волне досада, стан — стволу — упрек.
Милая — красотка, рот — вишневый сок.
Милую целуя, я сорвал цветок.
Грудь — волне досада, стан — стволу — упрек.
Максу Волошину
Нет возможности, хоть брось!
Что ни буква — клякса,
Строчка вкривь и строчка вкось,
Нет возможности, хоть брось!
Что ни буква — клякса,
Строчка вкривь и строчка вкось,
На назначенное свиданье
Опоздаю. Весну в придачу
Захвативши — приду седая.
Ты его высоко назначил!
Опоздаю. Весну в придачу
Захвативши — приду седая.
Ты его высоко назначил!
Много храмов разрушил,
А этот — ценней всего.
Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.
Савойя, август
А этот — ценней всего.
Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.
Савойя, август
До первой звезды (есть ли звезды еще?
Ведь все изменяет тайком!)
Я буду молиться — кому? — горячо,
Безумно молиться — о ком?
Ведь все изменяет тайком!)
Я буду молиться — кому? — горячо,
Безумно молиться — о ком?
В пустынной храмине
Троилась — ладаном.
Зерном и пламенем
На темя падала...
Троилась — ладаном.
Зерном и пламенем
На темя падала...
Кто — мы? Потонул в медведях
Тот край, потонул в полозьях.
Кто — мы? Не из тех, что ездят —
Вот — мы! А из тех, что возят:
Тот край, потонул в полозьях.
Кто — мы? Не из тех, что ездят —
Вот — мы! А из тех, что возят:
И было сразу обаянье.
Склонился, королевски-прост. —
И было страшное сиянье
Двух темных звезд.
Склонился, королевски-прост. —
И было страшное сиянье
Двух темных звезд.
Никому не отмстила и не отмщу —
Одному не простила и не прощу
С дня как очи раскрыла — по гроб дубов
Ничего не спустила — и видит Бог
Одному не простила и не прощу
С дня как очи раскрыла — по гроб дубов
Ничего не спустила — и видит Бог
Не умрешь, народ!
Бог тебя хранит!
Сердцем дал — гранат,
Грудью дал — гранит.
Бог тебя хранит!
Сердцем дал — гранат,
Грудью дал — гранит.
Когда-то сверстнику (о медь
Волос моих! Живая жила!)
Я поклялася не стареть,
Увы: не поседеть — забыла.
Волос моих! Живая жила!)
Я поклялася не стареть,
Увы: не поседеть — забыла.
…«но ведь есть каток»…
Письмо 17 января 1910
Каток растаял… Не услада
За зимней тишью стук колес.
Письмо 17 января 1910
Каток растаял… Не услада
За зимней тишью стук колес.
Мне тихонько шепнула вечерняя зала
Укоряющим тоном, как няня любовно:
— «Почему ты по дому скитаешься, словно
Только утром приехав с вокзала?
Укоряющим тоном, как няня любовно:
— «Почему ты по дому скитаешься, словно
Только утром приехав с вокзала?
В ворко-клекочущий зоркий круг —
Голуби встреч и орлы разлук.
Ветвь или меч
Примешь из рук?
Голуби встреч и орлы разлук.
Ветвь или меч
Примешь из рук?
В мои глаза несмело
Ты хочешь заглянуть.
За лугом солнце село…
Мой мальчик, добрый путь!
Ты хочешь заглянуть.
За лугом солнце село…
Мой мальчик, добрый путь!
С такою силой в подбородок руку
Вцепив, что судорогой вьется рот,
С такою силою поняв разлуку,
Что, кажется, и смерть не разведет —
Вцепив, что судорогой вьется рот,
С такою силою поняв разлуку,
Что, кажется, и смерть не разведет —
Прорицаниями рокоча,
Нераскаянного скрипача
Piccicata’ми… Разрывом бус!
Паганиниевскими «добьюсь!»
Нераскаянного скрипача
Piccicata’ми… Разрывом бус!
Паганиниевскими «добьюсь!»
Нет, правды не оспаривай.
Меж кафедральных Альп
То бьется о розариум
Неоперенный альт.
Меж кафедральных Альп
То бьется о розариум
Неоперенный альт.
Может, туча из недр морских вынесет на...
Эту землю — как бурю, задержанную в полете.
Жду, покамест два вала ее двуединым ударом...
Здесь еще не ступала нога человека.
Эту землю — как бурю, задержанную в полете.
Жду, покамест два вала ее двуединым ударом...
Здесь еще не ступала нога человека.
О слезы на глазах!
Плач гнева и любви!
О, Чехия в слезах!
Испания в крови!
Плач гнева и любви!
О, Чехия в слезах!
Испания в крови!
Держала мама наши руки,
К нам заглянув на дно души.
О, этот час, канун разлуки,
О предзакатный час в Ouchy!
К нам заглянув на дно души.
О, этот час, канун разлуки,
О предзакатный час в Ouchy!
А как бабушке
Помирать, помирать, —
Стали голуби
Ворковать, ворковать.
Помирать, помирать, —
Стали голуби
Ворковать, ворковать.
Бежит тропинка с бугорка,
Как бы под детскими ногами,
Все так же сонными лугами
Лениво движется Ока;
Как бы под детскими ногами,
Все так же сонными лугами
Лениво движется Ока;
Наши души, не правда ль, еще не привыкли к...
Все друг друга зовут трепетанием блещущих...
Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные...
Но о помнящих душах забыл.
Все друг друга зовут трепетанием блещущих...
Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные...
Но о помнящих душах забыл.
Бог, внемли рабе послушной!
Цельный век мне было душно
От той кровушки-крови.
Цельный век не знаю: город
Цельный век мне было душно
От той кровушки-крови.
Цельный век не знаю: город
Чтобы помнил не часочек, не годок —
Подарю тебе, дружочек, гребешок.
Чтобы помнили подружек мил-дружки —
Есть на свете золотые гребешки.
Подарю тебе, дружочек, гребешок.
Чтобы помнили подружек мил-дружки —
Есть на свете золотые гребешки.
Когда отталкивают в грудь,
Ты на ноги надейся — встанут!
Стучись опять к кому-нибудь,
Чтоб снова вечер был обманут.
Ты на ноги надейся — встанут!
Стучись опять к кому-нибудь,
Чтоб снова вечер был обманут.
Вся жизнь твоя — в едином крике:
— На дедов — за сынов!
Нет, Государь Распровеликий,
Распорядитель снов,
— На дедов — за сынов!
Нет, Государь Распровеликий,
Распорядитель снов,
Вчера еще в глаза глядел,
А нынче - всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,-
Всё жаворонки нынче - вороны!
А нынче - всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,-
Всё жаворонки нынче - вороны!
Простите Любви — она нищая!
У ней башмаки нечищены, —
И вовсе без башмаков!
Стояла вчерась на паперти,
У ней башмаки нечищены, —
И вовсе без башмаков!
Стояла вчерась на паперти,
Цветок к груди приколот,
Кто приколол - не помню.
Ненасытим мой голод
На грусть, на страсть, на смерть.
Кто приколол - не помню.
Ненасытим мой голод
На грусть, на страсть, на смерть.
Править тройкой и гитарой
Это значит: каждой бабой
Править, это значит: старой
Брагой по башкам кружить!
Это значит: каждой бабой
Править, это значит: старой
Брагой по башкам кружить!
Повсюду листья желтые, вода
Прозрачно-синяя. Повсюду осень, осень!
Мы уезжаем. Боже, как всегда
Отъезд сердцам желанен и несносен!
Прозрачно-синяя. Повсюду осень, осень!
Мы уезжаем. Боже, как всегда
Отъезд сердцам желанен и несносен!
Эти ручки кто расцепит,
Чья тяжелая рука?
Их цепочка так легка
Под умильный детский лепет.
Чья тяжелая рука?
Их цепочка так легка
Под умильный детский лепет.
Маяковскому
Чтобы край земной не вымер
Без отчаянных дядей,
Будь, младенец, Володимир:
Чтобы край земной не вымер
Без отчаянных дядей,
Будь, младенец, Володимир:
М.А. Кузмину
Два зарева! — нет, зеркала!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
Два зарева! — нет, зеркала!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
В какой-то дальней рейнской саге
Печальный юноша-герой
Сжигает позднею порой
Письмо на розовой бумаге.
Печальный юноша-герой
Сжигает позднею порой
Письмо на розовой бумаге.
Солнце и звезды в твоей глубине,
Солнце и звезды вверху, на просторе.
Вечное море,
Дай мне и солнцу и звездам отдаться вдвойне
Солнце и звезды вверху, на просторе.
Вечное море,
Дай мне и солнцу и звездам отдаться вдвойне
Спаси Господи, дым!
— Дым-то, Бог с ним! А главное — сырость!
С тем же страхом, с каким
Переезжают с квартиры:
— Дым-то, Бог с ним! А главное — сырость!
С тем же страхом, с каким
Переезжают с квартиры:
…Так, не дано мне ничего,
В ответ на праздник, мной даваем.
Так яблоня — до одного
Цветы раздаривает маем!
В ответ на праздник, мной даваем.
Так яблоня — до одного
Цветы раздаривает маем!
А Dieu — mon âme,
Mon corps — аu Roy,
Mоn соеur — аuх Dames,
L’honneur — роur moi.
Mon corps — аu Roy,
Mоn соеur — аuх Dames,
L’honneur — роur moi.
До Эйфелевой - рукою
Подать! Подавай и лезь.
Но каждый из нас - такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Подать! Подавай и лезь.
Но каждый из нас - такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
О. Э. Мандельштаму
Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты гордец и враль.
Какого спутника веселого
Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты гордец и враль.
Какого спутника веселого
Ты пишешь перстом на песке,
А я подошла и читаю.
Уже седина на виске.
Моя голова — золотая.
А я подошла и читаю.
Уже седина на виске.
Моя голова — золотая.
Двух — жарче меха! рук — жарче пуха!
Круг — вкруг головы.
Но и под мехом — неги, под пухом
Гаги — дрогнете вы!
Круг — вкруг головы.
Но и под мехом — неги, под пухом
Гаги — дрогнете вы!
— На дне она, где ил
И водоросли… Спать в них
Ушла, — но сна и там нет!
— Но я ее любил,
И водоросли… Спать в них
Ушла, — но сна и там нет!
— Но я ее любил,
TOP-20 лучших стихотворений Марины Цветаевой:
Прохожий — [Марина Цветаева]
Что ты любовь моя… — [Марина Цветаева]
Четверостишия Пятистишья — [Марина Цветаева]
Под дождем — [Марина Цветаева]
Мы с Вами разные... — [Марина Цветаева]
Мне нравится, что вы больны не мной — [Марина Цветаева]
Страна — [Марина Цветаева]
Уж сколько их упало в эту бездну... — [Марина Цветаева]
Сказавший всем страстям: прости... — [Марина Цветаева]
Рыцарь на мосту — [Марина Цветаева]
Красною кистью — [Марина Цветаева]
Идите же! - Мой голос нем — [Марина Цветаева]
Август - астры — [Марина Цветаева]
Я счастлива жить образцово и просто — — [Марина Цветаева]
О слезы на глазах! — [Марина Цветаева]
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес... — [Марина Цветаева]
Я — есмь Ты — будешь Между нами — бездна — [Марина Цветаева]
Берегись... — [Марина Цветаева]
Умирая, не скажу: была — [Марина Цветаева]
Эмигрант — [Марина Цветаева]
Что ты любовь моя… — [Марина Цветаева]
Четверостишия Пятистишья — [Марина Цветаева]
Под дождем — [Марина Цветаева]
Мы с Вами разные... — [Марина Цветаева]
Мне нравится, что вы больны не мной — [Марина Цветаева]
Страна — [Марина Цветаева]
Уж сколько их упало в эту бездну... — [Марина Цветаева]
Сказавший всем страстям: прости... — [Марина Цветаева]
Рыцарь на мосту — [Марина Цветаева]
Красною кистью — [Марина Цветаева]
Идите же! - Мой голос нем — [Марина Цветаева]
Август - астры — [Марина Цветаева]
Я счастлива жить образцово и просто — — [Марина Цветаева]
О слезы на глазах! — [Марина Цветаева]
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес... — [Марина Цветаева]
Я — есмь Ты — будешь Между нами — бездна — [Марина Цветаева]
Берегись... — [Марина Цветаева]
Умирая, не скажу: была — [Марина Цветаева]
Эмигрант — [Марина Цветаева]
