Меню
Валерий Брюсов
Главная ~ Литература ~ Стихи писателей 18-20 века ~
Валерий Брюсов
В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Валерия Брюсова написанные на рубеже 18-20 вв.
Лучшие стихи Валерия Брюсова
Брюсов Валерий Яковлевич (1873 - 1924) - русский поэт, прозаик, переводчик, драматург, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.
Раздумье знахаря-заклинателя
Лишь только закат над волнами
Погаснет огнем запоздалым,
Блуждаю один я меж вами,
Лишь только закат над волнами
Погаснет огнем запоздалым,
Блуждаю один я меж вами,
Холодная луна стоит над Насаргадой,
Прозрачным сумраком подернуты пески.
Выходит дочь царя в мечтах ночной тоски
На каменный помост — дышать ночной прохладой.
Прозрачным сумраком подернуты пески.
Выходит дочь царя в мечтах ночной тоски
На каменный помост — дышать ночной прохладой.
Под навесом темной ели,
На ковре из мягкой хвои,
Оба друга рядом сели —
И теперь их в мире двое.
На ковре из мягкой хвои,
Оба друга рядом сели —
И теперь их в мире двое.
Expositio[2]
Знакомый стих любимого поэта!
Он прозвучал, и вот душа — ясней,
Живым лучом властительно согрета,
Знакомый стих любимого поэта!
Он прозвучал, и вот душа — ясней,
Живым лучом властительно согрета,
Дух знанья жил, скрыт в тайном эликсире,
Поя целебно мутный мрак веков.
Пусть жизнь была сплошной борьбой врагов,
Пусть меч звенел в бою и на турнире, —
Поя целебно мутный мрак веков.
Пусть жизнь была сплошной борьбой врагов,
Пусть меч звенел в бою и на турнире, —
День — сей сияющий покров.
Тютчев
В последний раз пропел петух,
Уходят духи с тяжким стоном,
Тютчев
В последний раз пропел петух,
Уходят духи с тяжким стоном,
Мимо стен таинственного Рая
Я не раз в томленьи проходил.
Там цветы цвели, благоухая,
Там фонтан жемчужной пылью бил.
Я не раз в томленьи проходил.
Там цветы цвели, благоухая,
Там фонтан жемчужной пылью бил.
Месяца свет электрический
В море дрожит, извивается;
Силе подвластно магической,
Море кипит и вздымается.
В море дрожит, извивается;
Силе подвластно магической,
Море кипит и вздымается.
И вас я помню, перечни и списки,
Вас вижу пред собой за ликом лик.
Вы мне, в степи безлюдной, снова близки.
Я ваши таинства давно постиг!
Вас вижу пред собой за ликом лик.
Вы мне, в степи безлюдной, снова близки.
Я ваши таинства давно постиг!
Люблю в осенний день несмелый
Листвы сквозящей слушать плач,
Вступая в мир осиротелый
Пустынных и закрытых дач.
Листвы сквозящей слушать плач,
Вступая в мир осиротелый
Пустынных и закрытых дач.
Все кончено! Я понял безнадежность
Меня издавна мучившей мечты.
Мою любовь, и страсть мою, и нежность
Ни перед кем я не пролью, — и ты,
Меня издавна мучившей мечты.
Мою любовь, и страсть мою, и нежность
Ни перед кем я не пролью, — и ты,
Томный, стройный, строгий, грустный,
Кто ты: горец иль стрелок?
Мост согнулся неискусный
Через вспененный поток.
Кто ты: горец иль стрелок?
Мост согнулся неискусный
Через вспененный поток.
Ты здесь, на ложе ласк неверных,
Обманывающих приближений,
В правдиво-лицемерный миг,
Во мгле, как в пропастях безмерных,
Обманывающих приближений,
В правдиво-лицемерный миг,
Во мгле, как в пропастях безмерных,
Мы встанем с тобой при свечах,
Дитя мое!
Мы встанем с тобой при свечах,
Дитя мое!
Дитя мое!
Мы встанем с тобой при свечах,
Дитя мое!
Она была в трауре с длинной вуалью;
На небе горели в огне облака.
Черты ее нежно дышали печалью;
Небесные тайны качала река.
На небе горели в огне облака.
Черты ее нежно дышали печалью;
Небесные тайны качала река.
Я — междумирок. Равен первым,
Я на собраньи знати — пэр,
И каждым вздохом, каждым нервом
Я вторю высшим духам сфер.
Я на собраньи знати — пэр,
И каждым вздохом, каждым нервом
Я вторю высшим духам сфер.
Для кого я пишу? — не знаю:
Читателей нет у меня.
Но спокойной улыбкой встречаю
Рассвет восходящего дня.
Читателей нет у меня.
Но спокойной улыбкой встречаю
Рассвет восходящего дня.
Засияла моя стена,
Я ее не узнал: на ней
От уличных фонарей
Отпечатались рамы окна.
Я ее не узнал: на ней
От уличных фонарей
Отпечатались рамы окна.
Я не был на твоей могиле;
Я не принес декабрьских роз
На свежий холм под тканью белой;
Глаза других не осудили
Я не принес декабрьских роз
На свежий холм под тканью белой;
Глаза других не осудили
К тебе приблизиться, то значит —
Вдохнуть души прекрасной свет.
Кто удручен, кто тайно плачет, —
Тот ищет строф твоих, поэт.
Вдохнуть души прекрасной свет.
Кто удручен, кто тайно плачет, —
Тот ищет строф твоих, поэт.
Я - ваш, я ваш родич, священные гады!
Ив. Коневской
Как отчий дом, как старый горец горы,
Люблю я землю: тень ее лесов,
Ив. Коневской
Как отчий дом, как старый горец горы,
Люблю я землю: тень ее лесов,
Строго и молча, без слов, без угроз,
Падает медленно снег;
Выслал лазутчиков дряхлый Мороз,
Непобедимый стратег.
Падает медленно снег;
Выслал лазутчиков дряхлый Мороз,
Непобедимый стратег.
Осенний ветер выл над урной одинокой.
Ю. Б.
Нам должно жить! Лучом и светлой пылью,
Волной и бездной должно опьянеть,
Ю. Б.
Нам должно жить! Лучом и светлой пылью,
Волной и бездной должно опьянеть,
В лабиринте аллей,
Между скал и развалин,
Я тоскую о ней,
Я блуждаю, печален.
Между скал и развалин,
Я тоскую о ней,
Я блуждаю, печален.
В ночной полумгле, в атмосфере
Пьянящих, томящих духов,
Смотрел я на синий альков,
Мечтал о лесах криптомерий.
Пьянящих, томящих духов,
Смотрел я на синий альков,
Мечтал о лесах криптомерий.
Поезд врывается в древние скалы, —
Слева и справа гранит.
Вот на тропе пешеход запоздалый
Стал, прислонился, глядит.
Слева и справа гранит.
Вот на тропе пешеход запоздалый
Стал, прислонился, глядит.
Отточенный булат — луч рдяного заката!
Твоя игрушка, Рок, — прозрачный серп луны!
Но иногда в клинок — из серебра и злата
Судьба вливает яд: пленительные сны!
Твоя игрушка, Рок, — прозрачный серп луны!
Но иногда в клинок — из серебра и злата
Судьба вливает яд: пленительные сны!
Пророчица Кассандра! — тень твоя,
Путь совершив к благословенной Лете,
Не обрела утех небытия,
И здесь твои мечты горят огнем столетий.
Путь совершив к благословенной Лете,
Не обрела утех небытия,
И здесь твои мечты горят огнем столетий.
Мы — те, об ком шептали в старину,
С невольной дрожью, эллинские мифы:
Народ, взлюбивший буйство и войну,
Сыны Геракла и Эхидны,— скифы.
С невольной дрожью, эллинские мифы:
Народ, взлюбивший буйство и войну,
Сыны Геракла и Эхидны,— скифы.
Я жизнь прожила безотрадно, бесцельно,
И вот, как похмелье от буйного пира,
Осталась мне горечь тоски беспредельной
И смутная ненависть к радостям мира.
И вот, как похмелье от буйного пира,
Осталась мне горечь тоски беспредельной
И смутная ненависть к радостям мира.
(Строфы)
Итак, это — сон, моя маленькая,
Итак, это — сон, моя милая,
Двоим нам приснившийся сон!
Итак, это — сон, моя маленькая,
Итак, это — сон, моя милая,
Двоим нам приснившийся сон!
Закат спокойный и огнистый,
Как пронизал лучами ты
И пруд, рубинно-серебристый,
И зелень ветел, и цветы,
Как пронизал лучами ты
И пруд, рубинно-серебристый,
И зелень ветел, и цветы,
Как из коры точит желтеющую камедь,
В Аравии, согбенный ствол,
Так медленно точит измученная память
Воспоминанья благ и зол.
В Аравии, согбенный ствол,
Так медленно точит измученная память
Воспоминанья благ и зол.
(Дактиле-хореические дистиха)
1
Ты не в гробнице лежишь, под украшенным...
Шумного моря простор — твой вечнозыблемый...
1
Ты не в гробнице лежишь, под украшенным...
Шумного моря простор — твой вечнозыблемый...
Так вот в какие пустыни
Ты нас заманил, Соблазнитель!
Бесстрастный учитель
Мечты и гордыни,
Ты нас заманил, Соблазнитель!
Бесстрастный учитель
Мечты и гордыни,
Не заглушить стремленья к высшей сфере
И буре той, что днесь шумит кругом!
Пусть вновь все люди — злобный враг с...
Пусть в новых душах вновь воскресли звери.
И буре той, что днесь шумит кругом!
Пусть вновь все люди — злобный враг с...
Пусть в новых душах вновь воскресли звери.
После тех самых путей и перепутий,
Мимо зеркала теней, все напевы в мечтах,
Под семицветием радуги медля в пышном приюте,
Где девятой Каменой песнь была начата, —
Мимо зеркала теней, все напевы в мечтах,
Под семицветием радуги медля в пышном приюте,
Где девятой Каменой песнь была начата, —
Дивный генуэзец! как нам стали понятны
Твои пророческие слова:
«Мир мал!»
Мы взором одним озираем его
Твои пророческие слова:
«Мир мал!»
Мы взором одним озираем его
…Да будет праведно возмездие
Судьбы — ив годах и в веках:
Так! создал новое созвездие
Ты на армянских небесах.
Судьбы — ив годах и в веках:
Так! создал новое созвездие
Ты на армянских небесах.
Гнутся высокие лотосы,
До неба высятся маки,
И воскрешенные образы
Медленно бродят во мраке.
До неба высятся маки,
И воскрешенные образы
Медленно бродят во мраке.
Люблю я имя Анна,
Оно звенит, как свет,
Оно, как сон, пространно…
Люблю его — и нет.
Оно звенит, как свет,
Оно, как сон, пространно…
Люблю его — и нет.
B смерть, в вечный гром, в горящий вихрь,...
Быть может, в темь, в провал, в ничто — все...
Вот эти скрепы рук червь алчно сгложет,
Пять строк историка — смысл бытия.
Быть может, в темь, в провал, в ничто — все...
Вот эти скрепы рук червь алчно сгложет,
Пять строк историка — смысл бытия.
Светлым гаснущим закатом
Даль небес озарена,
И на небе розоватом
Дышит ранняя луна.
Даль небес озарена,
И на небе розоватом
Дышит ранняя луна.
И ты стремишься ввысь, где солнце — вечно,
Где неизменен гордый сон снегов,
Откуда в дол спадают бесконечно
Ручьи алмазов, струи жемчугов.
Где неизменен гордый сон снегов,
Откуда в дол спадают бесконечно
Ручьи алмазов, струи жемчугов.
Идет, безвольно уступая, —
Власть Афродиты рокова! —
Но в вихре мыслей боль тупая,
Как иглы первые слова:
Власть Афродиты рокова! —
Но в вихре мыслей боль тупая,
Как иглы первые слова:
Взрывают весенние плуги
Корявую кожу земли,-
Чтоб осенью снежные вьюги
Пустынный простор занесли.
Корявую кожу земли,-
Чтоб осенью снежные вьюги
Пустынный простор занесли.
Здравствуй, листик, тихо подающий,
Словно легкий мотылек!
Здравствуй, здравствуй, грустью радующий,
Предосенний ветерок!
Словно легкий мотылек!
Здравствуй, здравствуй, грустью радующий,
Предосенний ветерок!
Я прежде боролся, скорбел,
Но теперь я жду.
Я сознал заветный предел,
Забыл вражду.
Но теперь я жду.
Я сознал заветный предел,
Забыл вражду.
- Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? кому?
- Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму.
Что ты там строишь? кому?
- Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму.
Вой, ветер осени третьей,
Просторы России мети,
Пустые обшаривай клети,
Нищих вали по пути;
Просторы России мети,
Пустые обшаривай клети,
Нищих вали по пути;
Неверная, обманчивая ясность
Искусственного света
И музыки изнеженная страстность —
Зов без ответа.
Искусственного света
И музыки изнеженная страстность —
Зов без ответа.
Я, сын царя, здесь сплю, Эшмунизар,
В гробнице сей, что сам воздвиг себе,
Мое заклятье — людям и царям:
Да не откроешь ты дверей ко мне.
В гробнице сей, что сам воздвиг себе,
Мое заклятье — людям и царям:
Да не откроешь ты дверей ко мне.
Волны волос упадали,
Щечки пылали огнем.
С отзвуком нежной печали
Речи любовью звучали,
Щечки пылали огнем.
С отзвуком нежной печали
Речи любовью звучали,
(Однозвучия)
Северным ветром взволнован, остужен,
Буйно вздымает валы океан…
Челн мой давно с непогодами дружен.
Северным ветром взволнован, остужен,
Буйно вздымает валы океан…
Челн мой давно с непогодами дружен.
Как то предвидел Дух и Даниил предрек.
Ф. Тютчев
Восток и Запад, хитрый Змей и Лев,
Ведут борьбу издревле, век за веком.
Ф. Тютчев
Восток и Запад, хитрый Змей и Лев,
Ведут борьбу издревле, век за веком.
На Невском, как прибой нестройный,
Растет вечерняя толпа.
Но неподвижен сон спокойный
Александрийского столпа.
Растет вечерняя толпа.
Но неподвижен сон спокойный
Александрийского столпа.
Трава весенняя допела
Свою живую зелень. Зной
Спалил сны мая, и Капелла
Кропит июньской белизной.
Свою живую зелень. Зной
Спалил сны мая, и Капелла
Кропит июньской белизной.
Волны взбегают и пенятся,
Волны на шумном прибое;
Встанут и странно изменятся,
Гаснут в минутном покое.
Волны на шумном прибое;
Встанут и странно изменятся,
Гаснут в минутном покое.
Умер великий Пан.
Она в густой траве запряталась ничком,
Еще полна любви, уже полна стыдом.
Ей слышен трубный звук: то император пленный
Она в густой траве запряталась ничком,
Еще полна любви, уже полна стыдом.
Ей слышен трубный звук: то император пленный
В миг пред грозой набегающей трепет
Листья деревьев тревожит.
Ветер из облака образы лепит,
Формы чудесные множит.
Листья деревьев тревожит.
Ветер из облака образы лепит,
Формы чудесные множит.
Ты вновь пришла, вновь посмотрела в душу,
Смеешься над бессильным крикнуть: «Прочь!»
Тот вечно раб, кто принял раз втирушу…
Покорствуй дух, когда нельзя помочь.
Смеешься над бессильным крикнуть: «Прочь!»
Тот вечно раб, кто принял раз втирушу…
Покорствуй дух, когда нельзя помочь.
Они пленительны и нежны,
Они изысканно-небрежны,
То гармонически размерны,
То соблазнительно неверны,
Они изысканно-небрежны,
То гармонически размерны,
То соблазнительно неверны,
Гретхен, Гретхен, в темной нише
Храма ты преклонена.
Гул органа слышен свыше, —
Голос: «Здесь ты не одна!»
Храма ты преклонена.
Гул органа слышен свыше, —
Голос: «Здесь ты не одна!»
Ты постиг ли, ты почувствовал ли,
Что, как звезды на заре,
Парки древние присутствовали
В день крестильный, в Октябре?
Что, как звезды на заре,
Парки древние присутствовали
В день крестильный, в Октябре?
1
Не правда ли: мы в сказке,
Мы в книжке для детей?
Твои так нежны глазки,
Не правда ли: мы в сказке,
Мы в книжке для детей?
Твои так нежны глазки,
И кто б ни подал кубок жгучий…
Tertia, Vigilia
Вновь тот же кубок с влагой черной,
Вновь кубок с влагой огневой!
Tertia, Vigilia
Вновь тот же кубок с влагой черной,
Вновь кубок с влагой огневой!
Зыблются полосы света
В черной, холодной воде.
Страстным вопросам ответа
Нет в этом мире нигде!
В черной, холодной воде.
Страстным вопросам ответа
Нет в этом мире нигде!
Горят электричеством луны
На выгнутых длинных стеблях;
Звенят телеграфные струны
В незримых и нежных руках;
На выгнутых длинных стеблях;
Звенят телеграфные струны
В незримых и нежных руках;
Чужда мне красота раскинутых степей,
Невнятен ропот океана.
Мне ближе улица с мерцаньем фонарей
Во мгле ненастного тумана.
Невнятен ропот океана.
Мне ближе улица с мерцаньем фонарей
Во мгле ненастного тумана.
Благодарю, священный Хронос!
Ты двинул дней бесценных ряд,—
И предо мной свой белый конус
Ты высишь, старый Арарат,
Ты двинул дней бесценных ряд,—
И предо мной свой белый конус
Ты высишь, старый Арарат,
(Силлабические стихи.)
Вода едва качает
Абрисы темных ив;
День, убывая, тает;
Вода едва качает
Абрисы темных ив;
День, убывая, тает;
Прекрасен, светел, венчан, златокрыл,
Цвел гений Греции. Но предстояло
Спаять в одно — халдейские начала
И мысли эллинской священный пыл.
Цвел гений Греции. Но предстояло
Спаять в одно — халдейские начала
И мысли эллинской священный пыл.
Поблек предзакатный румянец.
На нитях серебряно-тонких
Жемчужные звезды повисли,
Внизу — ожерелье огней,
На нитях серебряно-тонких
Жемчужные звезды повисли,
Внизу — ожерелье огней,
Было? Не знаю. Мальстрёмом крутящим
Дни все, что было, сметают на дно.
Зельем пьянящим, дышу настоящим,
Заревом зорь мир застлало оно.
Дни все, что было, сметают на дно.
Зельем пьянящим, дышу настоящим,
Заревом зорь мир застлало оно.
Зодчество церквей старинных,
Современный прихотливый свод,
Много зданий — высоких, длинных,
Улицы неуверенный поворот.
Современный прихотливый свод,
Много зданий — высоких, длинных,
Улицы неуверенный поворот.
(Рифмы дактиле-хореические)
Кричат дрозды; клонясь, дрожат
Головки белой земляники;
Березки забегают в ряд,
Кричат дрозды; клонясь, дрожат
Головки белой земляники;
Березки забегают в ряд,
Ребенком я, не зная страху,
Хоть вечер был и шла метель,
Блуждал в лесу, и встретил пряху,
И полюбил ее кудель.
Хоть вечер был и шла метель,
Блуждал в лесу, и встретил пряху,
И полюбил ее кудель.
Слишком, слишком много счастья!
Переполнена душа,
И стою я, не дыша,
И к ногам готов упасть я.
Переполнена душа,
И стою я, не дыша,
И к ногам готов упасть я.
(Музыка Моцарта)
Все голоса.
Горе! горе! умер Ленин.
Вот лежит он, скорбно тленен.
Все голоса.
Горе! горе! умер Ленин.
Вот лежит он, скорбно тленен.
Костра расторгнутая сила
Двух тел сожгла одну мечту,
И влага страсти погасила
Последних углей красноту.
Двух тел сожгла одну мечту,
И влага страсти погасила
Последних углей красноту.
Сорок было их в воде холодной
Озера, — страдавших за Христа.
Близился конец их безысходный,
Застывали взоры и уста;
Озера, — страдавших за Христа.
Близился конец их безысходный,
Застывали взоры и уста;
Ante omnia cavl, ne quie voa teneret
invitos: patet exitue.
Seneca[1]
Прекрасна жизнь! — Но ты, измученный,
invitos: patet exitue.
Seneca[1]
Прекрасна жизнь! — Но ты, измученный,
За годами год, девятнадцатый год
Висит надо мною недвижимый свод,
Недвижимый свод неподвижной тюрьмы,
Обвеянный Ужасом Тьмы…
Висит надо мною недвижимый свод,
Недвижимый свод неподвижной тюрьмы,
Обвеянный Ужасом Тьмы…
Имя твое — из золота,
Маленький, сверкающий слиток,
Под ударом кирки и молота
В ледяном Клондайке открытый.
Маленький, сверкающий слиток,
Под ударом кирки и молота
В ледяном Клондайке открытый.
Я жизнью пьян. Напиток жгучий
По жилам разошелся… жжет.
Не стынь, огонь, кипи и мучай,
Кружи, влеки, водоворот.
По жилам разошелся… жжет.
Не стынь, огонь, кипи и мучай,
Кружи, влеки, водоворот.
Синие, чистые дали
Между зеленых ветвей
Бело-молочными стали…
Ветер играет смелей.
Между зеленых ветвей
Бело-молочными стали…
Ветер играет смелей.
В священной бездне мглы архангел мне...
В его зрачках сверкал карбункул и опал.
И вестник вечности сказал мне строго:...
Я встал и шел за ним. Все стало сродно бреду.
В его зрачках сверкал карбункул и опал.
И вестник вечности сказал мне строго:...
Я встал и шел за ним. Все стало сродно бреду.
…между двойною бездной…
Ф. Тютчев
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,
Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.
Ф. Тютчев
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,
Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.
Кто председатель? кто вожатый?
Не ты ли, Гордый Дух, с мечом,
Как черный нетопырь — крылатый,
Но ликом сходный с божеством?
Не ты ли, Гордый Дух, с мечом,
Как черный нетопырь — крылатый,
Но ликом сходный с божеством?
La mer sur qui prie
La vierge Marie.
P. Verlaine¹
La vierge Marie.
P. Verlaine¹
TOP-20 лучших стихотворений Валерия Брюсова:
Весенний дождь — [Валерий Брюсов]
Записка самоубийцы — [Валерий Брюсов]
В условный час — [Валерий Брюсов]
Я (Мой дух не изнемог...) — [Валерий Брюсов]
Я много лгал и лицемерил — [Валерий Брюсов]
Пока есть небо — [Валерий Брюсов]
Мучительный дар — [Валерий Брюсов]
Опять сон — [Валерий Брюсов]
Поцелуи — [Валерий Брюсов]
К самому себе — [Валерий Брюсов]
На островах Пасхи — [Валерий Брюсов]
Звезда морей — [Валерий Брюсов]
Я бы умер с тайной радостью — [Валерий Брюсов]
Последнее желанье — [Валерий Брюсов]
Я люблю большие дома — [Валерий Брюсов]
Как листья в осень — [Валерий Брюсов]
Египетские ночи (обработка и окончание поэмы А. Пушкина) — [Валерий Брюсов]
Инкогнито — [Валерий Брюсов]
Последняя война — [Валерий Брюсов]
Поэту — [Валерий Брюсов]
Записка самоубийцы — [Валерий Брюсов]
В условный час — [Валерий Брюсов]
Я (Мой дух не изнемог...) — [Валерий Брюсов]
Я много лгал и лицемерил — [Валерий Брюсов]
Пока есть небо — [Валерий Брюсов]
Мучительный дар — [Валерий Брюсов]
Опять сон — [Валерий Брюсов]
Поцелуи — [Валерий Брюсов]
К самому себе — [Валерий Брюсов]
На островах Пасхи — [Валерий Брюсов]
Звезда морей — [Валерий Брюсов]
Я бы умер с тайной радостью — [Валерий Брюсов]
Последнее желанье — [Валерий Брюсов]
Я люблю большие дома — [Валерий Брюсов]
Как листья в осень — [Валерий Брюсов]
Египетские ночи (обработка и окончание поэмы А. Пушкина) — [Валерий Брюсов]
Инкогнито — [Валерий Брюсов]
Последняя война — [Валерий Брюсов]
Поэту — [Валерий Брюсов]
