"Кафе старого Йосека на Гнойной"

­Есть у меня два любимых фильма, это наш, «Свой среди чужих, чужой среди своих» и польский «Ва-банк». Это сейчас Польша стала для нас враждебным государством, но никуда не исчезли ни Шопен, ни Огинский, ни Ежи Петерсбургский, ни Сенкевич,ни Лем – вся великая польская культура, в том числе и эстрадно-популярного жанра. Польское танго 30-х г. – это целая эпоха в развитии пришедшего в Европу из Аргентины танца. Сочетание волнующей мелодичности с красивым ритмическим рисунком придало танго потрясающий аромат романтичности, красивейшие аранжировки, музыкальные инструменты того времени, ещё не имевшие современного электронно-металлического звучания и потому передававшие тепло и искренность – всё это делает такими привлекательными старые записи….
И вот один из таких шлягеров, как сейчас говорят, «Кафе  у старого Йосека на Гнойной"». Странное название, да? Оказывается в Варшаве была такая улица, «Гнойная», известная своими притонами. Теперь она называется «Рыночная», а раньше там была свалка, помойка. И было на этой улице кафе под названием «У старого Йосека», или «У толстого Йосека». Там собирался криминальный мир со своими проблемами, и по мотивам этих проблем родилась песня – рассказ, написанная Юлианом Кшевиньским и Леопольдом Бродзинским. Музыку написала Фани Гордон (Фаина Марковна Квятковская), она же автор музыки "У самовара я и моя Маша", умершая в Ленинграде в 1991 г. Песня была написана для одного из спектаклей театра «Морские око», действие которого разворачивалось в переулках и тавернах Варшавы. Одна сцена, описанная в песне, произошла в кафе «У Йосека на Гнойней». А первым исполнителем был Тадеуш Фалишевский.   Буквальный перевод текста выглядит так:

Бессонные ночи в варшавском квартале
Я все еще отслеживаю их на губах
В таверне Толстяка Йосека на Навозной улице
Собранный цветок ночи.

Без еды и без сна,
Пока есть напиток
Когда музыка играет свою песню
Надо танцевать и жить!

Его ноты, аккордеон, в трехчетвертных пьесах,
Банда танцует, уходите!
С благоговением, потому что все будет не так хорошо,
Когда Dung Street тяжело танцует

Кто знает, Тони испытывает уважение
Был тот, кто не знал
И он закончился по этой причине
Закончено в мрачной, мрачной могиле.

Фонари в темноте горят
Сторож грустно насвистывает песню
Палач рядом с виселицей ждет
Для судьбы Тони скоро

Его ноты аккордеона на трехчетвертных рыданиях
Банда танцует я не
Почему они танцуют на навозной улице
Когда больше чем одной пары нет?

Ну тут уж я не удержался от написания понятного текста. Он не точка в точку совпадает с музыкой, но мелодия довольно сложная для написания под неё текста. Может время подкорректирует, но пока как-то вот так:

Мы сидим с тобой на Гнойной,
Сигареты тлеют на губах,
Старый Йосек наливает ночью поздней,
Мы толкуем о своих делах...

Без еды мы можем и без сна,
Лишь бы было что нам выпивать,
Музыка запела… Там в углу у тёмного окна
Пани… С ней хочу я танцевать…

Вот развернул меха аккордеон,
Танцует банда… Лучше уходите,
Не надо лезть к нам на рожон,
На Гнойной празднуют бандиты…

Её парнишка зря завозражал,
Его слова нас очень разозлили.
А в моём кармане нож без дела заскучал,
И лежать тому теперь в сырой могиле

А фонари опять в окне горят,
Мурлычет песню старый сторож,
А нож-палач не ждёт за труд наград,
Он на расправу бескорыстно скорый.

Аккордеон рыдает о душе
Загубленной отчаянною бандой,
На Гнойной тихо так уже,
Закончилась дуэль без секундантов.
                       -----
А мы сидим спокойненько в кафе
У Йосека всё той же ночью поздней,
От крови пролитой немного подшофе…
Хорошее кафе на Гнойной…

«« 1 2 3 4 5 6 »»

Оставить сообщение... Комментарии: 00