Чтобы связаться с «Борис Голубов», пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
Меню
Поговорили
Шматландия. Столица.
Третий год идет
война, после агрессии
Всеславии. Окраина. Пункт содержания военнопленных.
Небольшая комната. Двое спешно устанавливают аппаратуру.
Очередной сеанс связи военнопленных с родными и близкими. Все по
взаимному согласию.
- Ну, начали, - говорит старший, -- вводите гражданина
военнопленного, указывает вошедшему охраннику.
Все как обычно. Еще одна невинная жертва обстоятельств.
Те же стандартные ответы.
- Я поражаюсь, - не выдерживает ведущий, - Кого не спросишь, одно
и то же. Автомат с предохранителя за три месяца боев не снимал, если
снимал, то не стрелял, а если стрелял, то специально мимо. Откуда же
у наших солдат столько пулевых ранений?
Собеседник пожимает плечами.
- Вы пехотинец, - продолжает ведущий, - А были бы танкистом,
там ведь ведут и навесной огонь, когда противника не видно. Где
искали бы оправдание?
- Я же не танкист,- следует наивный ответ, удивляя ловкостью и
изворотливостью мысли.
Ведущий только разводит руками. Никакого намека на совесть и
раскаяние, лишь стремление уйти от ответственности.
- Вам был обещан звонок матери, - набирает номер телефона, -
Обещание выполняем, говорите.
Гудок, слышно, что связь установлена.
- Мама, ты меня слышишь7 - с радостной надеждой спрашивает
пленной.
- Не только слышу, но и давно смотрю, дурень! - моложавое лицо
сорокалетней женщины явно пышет гневом, - Ты понимаешь, что творишь?
Объемная связь доступна каждому. Соседи все уши прожужжали.
А из охраны общественного порядка пришел приказ, немедленно сообщить,
как появишься дома. Ждут тебя, сынок, наши органы. Где твои мозги?
На десять лет заключения наговорил. Не знаешь, что в плену помалкивать
надо?
- Мама, ты не рада меня видеть и слышать? - из него, словно,
выходит воздух.
- А чему радоваться? - добивает мать, - Соседям в глаза смотреть
стыдно. Была матерью воина страны, стала матерью предателя и с
перспективой, уголовника, сидельца. Ты мне сердце разбил, а ведь, без отца,
одна воспитывала. Как ушел, когда тебе двух лет не было, и с концами.
Личной жизнью пожертвовала, все для тебя. А ты позором отплатил.
- Знаешь, мама, - неожиданно «заводится» сын, - Я твоей личной жизни
никогда помехой не был. Просто, ты своей вредностью любого изведешь
Вот и не выдерживал никто больше, чем шесть месяцев. Ты в своих
проблемах сама виновата.
- Ну, давай, поучай мать,- теперь уже с откровенной злостью, -
Может, и тебе от меня плохо было?
- А было! - с отчаянным вызовом, - Ты мне шагу ступить не давала.
«Славик, домой», «С этими не дружи», «Туда не ходи», «Она мне не
нравится». Да я на контракт пошел, чтобы своей жизнью жить, и твоих
указаний не слушать.
- Вот, значит, как, - ведущий почувствовал, что сейчас «рванет»,-
Радуйся, исполнилась твоя мечта. Нет у меня больше сына, а у тебя нет
матери. Я новую жизнь начну, семью заведу, родить еще успею, возраст
позволяет. А ты долго ли проживешь!? - и пошли короткие гудки.
- Да-а,- удивленно взирал ведущий на внезапно поникшего
собеседника. Иногда матери отказывались от разговора, но видеть такое
довелось впервые.
- Мама!!! - внезапно заорал пленный в потухший телефон, -
Прости меня!!! У меня, кроме тебя никого нет!!! Дайте еще вызов? –
спросил с мольбой.
- Не могу, - возразил ведущий, - Все хорошо в меру. И так
скандал большой вышел.
- Я мать потерял,- с пустотой в голосе, произнес пленный.
- Каждый, рано или поздно, теряет родителей,- философски изрек
ведущий,- Надо быть к этому готовым.
- Дайте мне полтора метра веревки и половину кусочка мыла, -
просьба удивляла жалостью и сумасшествием.
- Я дам Вам врача и укол успокоительного,- пообещал ведущий.
- Меня посадят, - понемногу, «доходили» слова матери, -
Можете меня не отдавать? Там, все равно, ничего не осталось, - спросил
с тайной надеждой, заранее зная ответ.
- Увы, это не в наших силах, - снова развел руками ведущий, -
Пленные предназначены для обмена, то есть возвращения домой наших
солдат, томящихся у вас в лагерях. Но есть идея, - он внезапно
оживился, - Проект. Мы будем пристально следить за Вашей судьбой,
когда вернем во Всеславию. Если Вас посадят, то привлечем внимание
общественности.
- Тогда мне, точно, конец,- мертвым голосом произнес
недавно на что-то надеявшийся человек, - Извините, - неожиданно
сказал он.
Пришел врач, сделал укол, и охранник увел пленного.
В комнате наступило тягостное молчание.
- Сегодня больше никого принимать на будем, - с трудом произнес
ведущий, - Худо как-то.
- Мы это делаем для спасения наших солдат, - напомнил оператор.
- Понимаю, - отмахнулся ведущий, прогоняя невидимую муху,-
И все равно, худо.
Неделю спустя, перед началом очередного сеанса связи, стало
известно, что пленный тот удавился. Не доглядела охрана.
- Еще пара таких случаев, и наш проект закроют, - горько
вздохнул ведущий.
- Ничего,- возразил оператор,- Война идет. Вчера новая партия
пленных прибыла.
- Конечно, - согласился ведущий, - Следующего!
Всеславии. Окраина. Пункт содержания военнопленных.
Небольшая комната. Двое спешно устанавливают аппаратуру.
Очередной сеанс связи военнопленных с родными и близкими. Все по
взаимному согласию.
- Ну, начали, - говорит старший, -- вводите гражданина
военнопленного, указывает вошедшему охраннику.
Все как обычно. Еще одна невинная жертва обстоятельств.
Те же стандартные ответы.
- Я поражаюсь, - не выдерживает ведущий, - Кого не спросишь, одно
и то же. Автомат с предохранителя за три месяца боев не снимал, если
снимал, то не стрелял, а если стрелял, то специально мимо. Откуда же
у наших солдат столько пулевых ранений?
Собеседник пожимает плечами.
- Вы пехотинец, - продолжает ведущий, - А были бы танкистом,
там ведь ведут и навесной огонь, когда противника не видно. Где
искали бы оправдание?
- Я же не танкист,- следует наивный ответ, удивляя ловкостью и
изворотливостью мысли.
Ведущий только разводит руками. Никакого намека на совесть и
раскаяние, лишь стремление уйти от ответственности.
- Вам был обещан звонок матери, - набирает номер телефона, -
Обещание выполняем, говорите.
Гудок, слышно, что связь установлена.
- Мама, ты меня слышишь7 - с радостной надеждой спрашивает
пленной.
- Не только слышу, но и давно смотрю, дурень! - моложавое лицо
сорокалетней женщины явно пышет гневом, - Ты понимаешь, что творишь?
Объемная связь доступна каждому. Соседи все уши прожужжали.
А из охраны общественного порядка пришел приказ, немедленно сообщить,
как появишься дома. Ждут тебя, сынок, наши органы. Где твои мозги?
На десять лет заключения наговорил. Не знаешь, что в плену помалкивать
надо?
- Мама, ты не рада меня видеть и слышать? - из него, словно,
выходит воздух.
- А чему радоваться? - добивает мать, - Соседям в глаза смотреть
стыдно. Была матерью воина страны, стала матерью предателя и с
перспективой, уголовника, сидельца. Ты мне сердце разбил, а ведь, без отца,
одна воспитывала. Как ушел, когда тебе двух лет не было, и с концами.
Личной жизнью пожертвовала, все для тебя. А ты позором отплатил.
- Знаешь, мама, - неожиданно «заводится» сын, - Я твоей личной жизни
никогда помехой не был. Просто, ты своей вредностью любого изведешь
Вот и не выдерживал никто больше, чем шесть месяцев. Ты в своих
проблемах сама виновата.
- Ну, давай, поучай мать,- теперь уже с откровенной злостью, -
Может, и тебе от меня плохо было?
- А было! - с отчаянным вызовом, - Ты мне шагу ступить не давала.
«Славик, домой», «С этими не дружи», «Туда не ходи», «Она мне не
нравится». Да я на контракт пошел, чтобы своей жизнью жить, и твоих
указаний не слушать.
- Вот, значит, как, - ведущий почувствовал, что сейчас «рванет»,-
Радуйся, исполнилась твоя мечта. Нет у меня больше сына, а у тебя нет
матери. Я новую жизнь начну, семью заведу, родить еще успею, возраст
позволяет. А ты долго ли проживешь!? - и пошли короткие гудки.
- Да-а,- удивленно взирал ведущий на внезапно поникшего
собеседника. Иногда матери отказывались от разговора, но видеть такое
довелось впервые.
- Мама!!! - внезапно заорал пленный в потухший телефон, -
Прости меня!!! У меня, кроме тебя никого нет!!! Дайте еще вызов? –
спросил с мольбой.
- Не могу, - возразил ведущий, - Все хорошо в меру. И так
скандал большой вышел.
- Я мать потерял,- с пустотой в голосе, произнес пленный.
- Каждый, рано или поздно, теряет родителей,- философски изрек
ведущий,- Надо быть к этому готовым.
- Дайте мне полтора метра веревки и половину кусочка мыла, -
просьба удивляла жалостью и сумасшествием.
- Я дам Вам врача и укол успокоительного,- пообещал ведущий.
- Меня посадят, - понемногу, «доходили» слова матери, -
Можете меня не отдавать? Там, все равно, ничего не осталось, - спросил
с тайной надеждой, заранее зная ответ.
- Увы, это не в наших силах, - снова развел руками ведущий, -
Пленные предназначены для обмена, то есть возвращения домой наших
солдат, томящихся у вас в лагерях. Но есть идея, - он внезапно
оживился, - Проект. Мы будем пристально следить за Вашей судьбой,
когда вернем во Всеславию. Если Вас посадят, то привлечем внимание
общественности.
- Тогда мне, точно, конец,- мертвым голосом произнес
недавно на что-то надеявшийся человек, - Извините, - неожиданно
сказал он.
Пришел врач, сделал укол, и охранник увел пленного.
В комнате наступило тягостное молчание.
- Сегодня больше никого принимать на будем, - с трудом произнес
ведущий, - Худо как-то.
- Мы это делаем для спасения наших солдат, - напомнил оператор.
- Понимаю, - отмахнулся ведущий, прогоняя невидимую муху,-
И все равно, худо.
Неделю спустя, перед началом очередного сеанса связи, стало
известно, что пленный тот удавился. Не доглядела охрана.
- Еще пара таких случаев, и наш проект закроют, - горько
вздохнул ведущий.
- Ничего,- возразил оператор,- Война идет. Вчера новая партия
пленных прибыла.
- Конечно, - согласился ведущий, - Следующего!
