Чтобы связаться с «Борис Голубов», пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
Меню
Букет
Все началось
с букета. Ромашек.
Туго перевязанного.
Стараюсь ничего не упустить. Все значимо.
Впрочем, не надо себе лгать, раньше началось. Когда, после
службы по призыву, решил, что достоин лучшего, чем тыкаться
слепым котенком в родном Таранске.
Город мой похож на автомобиль «Ока». Моноблок.
Большой сталеплавильный завод давно закрыт. Торговать не умею.
Могу лишь служить. Родителям за все спасибо. У старшей
сестры куча семейных проблем. Первая любовь, пока отсутствовал,
нашла вариант получше.
Ничто не держало. Подался в столицу, с путевкой от военкомата,
Бороться с внутренним врагом и защищать порядок. Служить
по контракту во внутренних войсках.
Дело представлялось не пыльным. Народ у нас тихий, больших
проблем не намечалось.
Не успел форму примерить, как тревога. Обиженная чем-то
толпа заполнила улицы и площади.
Опять обманули, говорят. Лопнуло терпение.
Всю жизнь терпим, и ничего. Словно, специально дожидались
моего поступления на службу.
Стоим кордоном возле городской мэрии. Как рыцари,
закованные в латы, в шлемах типа «Урри», с отражающим свет
стеклом. В одной руке щит, в другой дубинка.
Наша задача – оборона. Разгоняют толпу маневренные группы.
Из опытных бойцов, с боевыми навыками и чувством агрессии.
Им за это хорошо доплачивают.
Сегодня толпа большая, маневренных нет. Берегут
профессионалов.
Мы другое дело. Живой щит. Не дать, устоять, оттеснить, -
вот все, что умеем.
Мэрия пуста. Сбежали заранее. Но здание с материальными
ценностями чего-то да стоит. Не, пустим вандалов, отстоим, -
как мантру, мысленно твердит каждый из нас.
Враг приближается. Он какой-то неорганизованный, и агрессии нет.
Просто, народное гуляние. Приблизились. Смотрят с грустью
и сочувствием. Какие это вандалы?
Внезапно выхватываю направленный взгляд. Женский, лукавый.
Красивая. Молоденькая совсем. Восемнадцать, наверное, в прошлом
месяце исполнилось.
Подходит, достает букет ромашек и нанизывает на ребро щита.
Будешь меня бить? - спрашивает.
Только головой мотаю, сказать не могу.
Опусти, пожалуйста, - и до щита дотрагивается.
Сам не знаю как, но опустил.
Они с нами! - радостный крик на всю площадь.
Остальные, в недоумении, тоже опускают щиты. Нас обнимают,
целуют в шлемы, проходят сквозь оцепление и идут к зданию.
Внезапно, в уши врывается удаленный ровный шум машин.
Колонна. Бронетехника и автозаки.
К счастью, она ушла недалеко. Выдергиваю из щита букет и
швыряю ей в спину. В недоумении оборачивается.
Это ловушка! - кричу изо всех сил, сдернув шлем. - Схватят!
Поняла. Крикнула что-то, и мгновенно хлынувшая из здания
толпа вернулась на площадь, просочившись сквозь, явно,
ненадежный кордон.
Вновь поднялись щиты, но без моего. Двое в форме без знаков
различия, аккуратно изъяли меня из строя, усадили в машину
и повезли в неизвестном направлении. В следственный отдел
службы безопасности.
Следователь, чью фамилию я старательно запомнил, долго
убеждал признаться, на кого работаю, кто руководит и сколько
платят.
Я честно пытался объяснить свой поступок, но мне не верили.
Отвели в камеру и крепко избили. Хотели сломать, но
перестарались. Очнулся в больнице следственного изолятора.
Врач задавал какие-то вопросы, но я молчал. Однако, имя его
запомнил. Многое запомнил. Кабинеты, имена, лица.
Чтобы потом, ни один не ушел. Если так дрожат, значит,
чувствуют гибель. Меня, видимо, решили не убивать, а я зарою.
Есть удивительная вера в это.
И чувство будущей встречи с лукавым взглядом и нежными
руками, насадившими на щит букет ромашек.
Стараюсь ничего не упустить. Все значимо.
Впрочем, не надо себе лгать, раньше началось. Когда, после
службы по призыву, решил, что достоин лучшего, чем тыкаться
слепым котенком в родном Таранске.
Город мой похож на автомобиль «Ока». Моноблок.
Большой сталеплавильный завод давно закрыт. Торговать не умею.
Могу лишь служить. Родителям за все спасибо. У старшей
сестры куча семейных проблем. Первая любовь, пока отсутствовал,
нашла вариант получше.
Ничто не держало. Подался в столицу, с путевкой от военкомата,
Бороться с внутренним врагом и защищать порядок. Служить
по контракту во внутренних войсках.
Дело представлялось не пыльным. Народ у нас тихий, больших
проблем не намечалось.
Не успел форму примерить, как тревога. Обиженная чем-то
толпа заполнила улицы и площади.
Опять обманули, говорят. Лопнуло терпение.
Всю жизнь терпим, и ничего. Словно, специально дожидались
моего поступления на службу.
Стоим кордоном возле городской мэрии. Как рыцари,
закованные в латы, в шлемах типа «Урри», с отражающим свет
стеклом. В одной руке щит, в другой дубинка.
Наша задача – оборона. Разгоняют толпу маневренные группы.
Из опытных бойцов, с боевыми навыками и чувством агрессии.
Им за это хорошо доплачивают.
Сегодня толпа большая, маневренных нет. Берегут
профессионалов.
Мы другое дело. Живой щит. Не дать, устоять, оттеснить, -
вот все, что умеем.
Мэрия пуста. Сбежали заранее. Но здание с материальными
ценностями чего-то да стоит. Не, пустим вандалов, отстоим, -
как мантру, мысленно твердит каждый из нас.
Враг приближается. Он какой-то неорганизованный, и агрессии нет.
Просто, народное гуляние. Приблизились. Смотрят с грустью
и сочувствием. Какие это вандалы?
Внезапно выхватываю направленный взгляд. Женский, лукавый.
Красивая. Молоденькая совсем. Восемнадцать, наверное, в прошлом
месяце исполнилось.
Подходит, достает букет ромашек и нанизывает на ребро щита.
Будешь меня бить? - спрашивает.
Только головой мотаю, сказать не могу.
Опусти, пожалуйста, - и до щита дотрагивается.
Сам не знаю как, но опустил.
Они с нами! - радостный крик на всю площадь.
Остальные, в недоумении, тоже опускают щиты. Нас обнимают,
целуют в шлемы, проходят сквозь оцепление и идут к зданию.
Внезапно, в уши врывается удаленный ровный шум машин.
Колонна. Бронетехника и автозаки.
К счастью, она ушла недалеко. Выдергиваю из щита букет и
швыряю ей в спину. В недоумении оборачивается.
Это ловушка! - кричу изо всех сил, сдернув шлем. - Схватят!
Поняла. Крикнула что-то, и мгновенно хлынувшая из здания
толпа вернулась на площадь, просочившись сквозь, явно,
ненадежный кордон.
Вновь поднялись щиты, но без моего. Двое в форме без знаков
различия, аккуратно изъяли меня из строя, усадили в машину
и повезли в неизвестном направлении. В следственный отдел
службы безопасности.
Следователь, чью фамилию я старательно запомнил, долго
убеждал признаться, на кого работаю, кто руководит и сколько
платят.
Я честно пытался объяснить свой поступок, но мне не верили.
Отвели в камеру и крепко избили. Хотели сломать, но
перестарались. Очнулся в больнице следственного изолятора.
Врач задавал какие-то вопросы, но я молчал. Однако, имя его
запомнил. Многое запомнил. Кабинеты, имена, лица.
Чтобы потом, ни один не ушел. Если так дрожат, значит,
чувствуют гибель. Меня, видимо, решили не убивать, а я зарою.
Есть удивительная вера в это.
И чувство будущей встречи с лукавым взглядом и нежными
руками, насадившими на щит букет ромашек.
