"Творец — идеальный ремесленник. Он сам решает кому и какой крест уготовить. Иногда человек вторгается в его планы и нарушает логику. Тогда творец благословляет выбор человека, ибо тот не всегда ведает, что творит".
@ Валентина Захарова
Как часто случается стоять не под своим дождём. Не в твоё лицо должен бы ветер бросать горстями снег.
И булыжник на дороге, что впивается тебе, как иголки, в ноги, тоже предназначен не для твоих ног, потому, что тропа тоже уготовлена была не тебе...
Но ты мокнешь...и идёшь с разбитым в кровь лицом, глазами, полными слёз...шагаешь эту, не свою дорогу жизни...
Потому, что так надо. Потому что это дорога твоего очень и очень близкого человека. А может и не близкого, но нуждающегося...Он бы мог погибнуть от слабости...от неуверенности...
Но ты сильнее...Ты взваливаешь чужую судьбу на свои плечи и тащишь...тащишь...хотя знаешь, что жизнь всего одна и она не повторится.
Ты сделал выбор и он твой. Иди, неси свою ношу и не ропщи. Коли она праведная - бог поможет. А если нет - не взыщи с всевышнего.
Их было три друга: Мишка, Колька и Федька. Жили на одной улице и дружили
с детства. Росли как все сельские ребятишки: бывало хулиганили, подбирали за взрослыми мужиками "чинарики" и подкуривали украдкой. За что получали подзатыльники: Мишка от отца, Колька с Федькой от матерей - их отцы не вернулись с войны. А были ребятишки, надо сказать, последнего, предвоенного, года рождения.
Детство, хотя и говорят, что длится вечно, имеет специфику пролетать. Не миновала эта участь и наших героев. Пришла пора приписки. Вызвали всех троих в военкомат. Мишку в подводники, ибо был он ещё тем крепышом. Колька попал в пехоту, будучи редким гармонистом, он стал взводным запевалой. А с Федькой произошло невероятное. Сильный,
рослый, здоровый - бронь. Мама его, тётка Анисья, носила толстенные очки. Вот и оставили третьего товарища
за матерью доглядывать. Оказалось, что зрение у неё не подлежит измерению. Армия разлучила друзей на долгие четыре года. Правда, Колька вернулся пораньше. Тогда в стройбате служили меньше. Мишка же оттрубил по полной, практически не выходя на землю с подлодки.
Они встретились в первый же вечер. Те и не те, но уже взрослые. Не было только Фёдора. Психика не выдержала отлучения от друзей и от армии - надорвалась. Он часто лежал в больнице, а будучи дома бегал с криками по улице. Буйного ловили мужчины и связывали.
Внешне изменился Михаил. Его морская форма, брюки-клёши, совершенно лысый, с выраженным баритоном мужчина.
Вот о нем, о его не простой судьбе и пойдёт разговор.
Ему было двадцать четыре года. Ей тридцать шесть - не первый брак, одиночка, двое близняшек, престарелая, выжившая из ума, мать. Имя ей было Шурка. Прозвище Ведьма. Да иначе и не назвать, коли первый раз увидеть: густые и седые ниже пояса волосы, вьющиеся вечно, словно ветер навечно поселился у неё на голове. На голове, не на голове, а вот в голове у неё точно вьюжило.
Шурка всегда находилась в эйфории: весёлая и довольная жизнью, хотя жили они впроголодь и одеться семье было особо не во что. В друзьях были разве гулянки, да спиртное.
Весь этот натюрморт и приобрёл наш не смышлёный и неискушённый, не видевший женского пола, морячок. Он стал под стать Федьке. Ничего вокруг себя не замечал: спал с ней, вставал с ней, ел и пил, в прямом смысле, с ней.
Ничто не могло и не помогало хоть сколько-нибудь вразумить безумно влюблённого. Внушения отца и матери в одно ухо влетали, в другое вылетали.
Длилось это достаточно долго. Обострения сменялись ремиссиями. Видимо организм и от любви устаёт. У Миши в голове наступало просветление. Он просил отца помочь перевести пожитки домой. Багажа было минимум. Отец связывал всё нажитое в узелок, просовывал его в посох, взваливал на плечо и шёл с ним через речку, что разделяла улицы родственников. Сзади понуро плёлся сын. Но сделаем некоторое отступление, чтобы у читателя не возникло мнение, что наш герой совершенно никчёмный человек. Он работал, имел успехи и награждался руководством. Ходил по вечерам с Колькой в сельский клуб, был ведущим голосом в хоре. Ни один концерт не проходил без его сольного номера. Песня "Я трогаю русые косы" вызывала бурю эмоций у женщин и всегда проходила на "бис".
Однако, вернёмся к повествованию. "В приливах и отливах" любовной агонии пролетело двадцать пять лет. Он вырастил
приёмных детей. Умерли их родители. Остались Михаил с Шурой одни. Ей бы остепениться - куда там. Ещё большие пьянки и гулянки, с последующими обоюдными сценами ревности, драками и бурным примирением. За побои мужчина несколько раз отправлялся на "поселение" и лечение от алкоголизма. Но всё временно. Только они соединялись, всё
опять повторялось сначала. Завязка трагична для обоих.
Александру забрала дочка. Михаил с тоски не "просыхал". Практически ослеп. Много раз свою помощь ему предлагали сёстры. Перевозили в город. Преображали и даже пытались его женить - не помогало. Более месяца он у них не задерживался. Начинал тосковать, плакать и как ребёнок проситься домой, где он много лет жил со своей любимой женщиной.
Последнее время жил Михаил с кошкой и собакой. С ними питался из одной миски. Спал вместе то на печи, то на кровати.
Но постоянно держал в мыслях имя Шуры. Он свято верил, что однажды откроется дверь, она войдёт и скажет: "Миша, я вернулась". Ему никто не решался сказать, что однажды, в пьяном угаре, она переходила через железнодорожные пути и её сшиб поезд насмерть.
Сёстры, в очередной приезд, заметили, что брат совсем слаб стаёт. Было ему под шестьдесят тогда. Забрали и поместили на обследование в стационар. Доктор сразу предупредила: с подобным грузом проблем диагнозы редко утешительные. Она не ошиблась. Последние месяцы жизни у одной из сестёр он продолжал ждать и надеялся навстречу со своей возлюбленной.
Миша не знал о своей скорой кончине, но чувствовал и радовался, как ребёнок, что где-то рядом, совсем близко она, его единственная и неповторимая женщина.