КОМАНДИР
ЭСКАДРЫ
Полноватый
высокий человек, только одним выражением своего властного, жесткого лица
вызывал у моряков чувство уважения и даже страха. С офицерами он обращался еще
жестче. Закаленный в морских походах, человек талантливый, несомненно, он не
мог смотреть на разложение флота, а оно уже где-то начиналось в верхах, именно
в офицерских кругах. Я до сих пор помню, как некрасиво обошелся один адмирал с
капитаном 2-го ранга в присутствии всей бригады, как унизил его в глазах
моряков, можно сказать, оскорбил.
Был
строевой смотр. Со штаба флота прибыл адмирал Елкин, холеный, рослый, довольный
своей жизнью красавец. Его долго ждали, все устали, и вот при рапорте ему
капитан 2-го ранга Чикин сбился вдруг, а затем и вовсе растерялся, было у
человека свое на душе, не до смотра ему было: жена болела, и с детьми что-то не
ладилось, Короче, дома полная неразбериха. Адмирал свысока пренебрежительно
оглядел офицера и бросил ему в лицо: «Вы серый, что штаны пожарника», - громко
так, чтобы слышали моряки. Строй дрогнул от смеха, холеный адмирал двинулся
дальше. Чикину бы схватиться за кортик, но дворянские времена прошли, а серость
осталась.
Наш
командир эскадры подводных лодок капитан 1 -го ранга Иванов, я считаю, человек
был справедливый, но самодурства у офицеров хватало, чем выше начальство, тем
больше его.
Лодка
выходила с завода, и Иванов был с нами и на заводских испытаниях, и на ходовых.
Так что мы познакомились с его характером вволю. Нас находилось трое в
радиорубке: я и двое моих подчиненных, на каких-то полутора квадратных метрах
свободного пространства, все остальное забито передатчиками. Вентилятор гонял
горячий воздух, я сидел в радиорубке, обнаженный по пояс. Никто не заметил, как
появился Иванов. Я уже прикидывал, сколько буду иметь суток - 10 или 15,
подчиненные тоже притихли. Он пристально рассматривал меня.
- Спортом занимаешься, молодец! А где так
хорошо загорел, ведь еще весна?
- При погрузке аккумуляторных батарей,
товарищ капитан 1-го ранга, - ответил я.
- Работайте дальше, - с улыбкой доброй и
отческой заключил комэск.
Тут
же в отсеке остановил офицера, нас всего отделяла штора на дверях рубки. Он его
разделывал, как нашкодившего мальчишку:
- Я вас научу служить как надо! - гневно
кричал старший офицер. - Как стоите?.. - и так далее.
И он
их действительно учил, ведь все уставы были написаны только для моряков.
Мы
зашли в бухту Ракушка, здесь Иванов служил до последнего назначения и знал всех
и, можно сказать, все. По радио мы вызвали оперативного дежурного. Иванов
просил позвать начальника штаба: «Немедленно!» Тот очень долго не появлялся в
эфире, могло быть и нарушение по связи. Нельзя долго находиться в эфире, это
закон для подводников - простая истина, которую все знают. Как кричал командир
эскадры, когда появился корреспондент.
- Борзов пробегает сто метров, что пуля, а
ты десять шагов шел полчаса, - дальше шли одни маты.
Мы
стояли, ни живы, ни мертвы - онемели, а что скажешь? Возможно, он был и прав.
И
еще раз запомнился мне Иванов. Проходили ходовые испытания. Кроме моряков на
лодке были еще и рабочие, теснота неимоверная, ведь лодка не такая уж большая и
не рассчитана на два экипажа. Две недели находились в море, нас обеспечивал
катер «Труженик» с рабочими. «Труженик» ждал в определенном районе, и все
неполадки, что выявлялись в ходе испытаний, устранялись с ходу. А неполадкам не
было конца, все устали: и те, что в море были, и те, что ждали на катере, тем
более кончались запасы продуктов. Брали ограниченный запас,
только
на определенное время. В заданном районе лодка подвсплыла и подняла перископ -
огляделись, катера нет. Иванов озверел неимоверно: «Вахтенный, пиши: «Труженик»
- сволочь», пиши в журнале. Тот растерянно смотрел на капитана 1-го ранга. «Я
тебе приказываю, пиши: «Труженик» - сволочь». Тому ничего не оставалось делать,
написал, что приказали, проставил время и дату. Иванов оглядел вахтенный
журнал, развернул его с угла на угол и приказывает: «Пиши печатными буквами, в
пять сантиметров, с угла на угол: «Труженик» - сволочь». Вахтенный исполнил,
как приказали.
Январь 1993 г.